Субъективная и объективная добросовестность. Как отличить объективное мнение от субъективного. Объективность и объективное мнение
Таким образом, точка зрения человека и его мировосприятие основывается на пережитом опыте. Несмотря на то, что опыт может быть одинаковым, его интерпретация окажется для отдельного человека своей, отличной от множества других – она будет субъективной.
Получается, что каждый человек обладает своим субъективным мнением и, практически, каждый день сталкивается с другими субъективными мнениями друзей, знакомых и т.д. На основе этого между людьми возникают споры и дискуссии, развивается наука и движется прогресс.
Субъективное мнение – это то, что присуще одному человеку, индивидуально представление окружающего по средствам собственных эмоций и мыслей.
Объективность и объективное мнение
Объективное мышление не свойственно ни одному человеку. Хоть и считается, что чем кругозор человека шире, тем больше объективности в его мнении, само понятие «объективность» гораздо шире.Объективность – это независимое от человека, его желаний и мнений, свойство предмета. Поэтому такого понятие, как «объективное мнение» в прямом значении существовать не может.
Что же тогда подразумевают люди, когда употребляют это выражение? Чаще звание человека, имеющего объективное мнение, получает тот, кто не участвуют в какой-либо ситуации, и, находясь за ее пределами, может оценить происходящее «со стороны». Но даже этот человек рассматривает мир через призму своих личных представлений.
Также к объективному мнению можно отнести совокупность субъективных мнений. Но здесь тоже есть свои подводные камни. Если собрать все мнения воедино, получится огромный клубок противоречий, из которого невозможно вывести .
Противоречия и абсолютная истина
Наука стремится к объективности. Законы физики, математики, и других научных сфер существуют вне зависимости от человеческих знаний и опыта. Но кто открывает эти законы? Конечно, ученые. А ученые – это обыкновенные люди, с большим запасом научных знаний, основанных на опыте других ученых и т.д.Получается, что понимание всех открытых законов Вселенной, это обыкновенное скопление субъективных мнений. В философии существует понятие объективности, как сумма всех возможных субъективных вариантов. Но сколько бы ни существовало этих вариантов – собрать их воедино невозможно.
Таким образом, зародилось понятие абсолютной истины. Абсолютная истина – это исчерпывающее понимание существующего, самая «объективная объективность» и достичь такого понимания, как говорят философы, невозможно.
Поэтому, услышав высказывание «с объективной точки зрения», относитесь к следующим словам критично и не забывайте, что на любое «объективное мнение» при желании можно найти еще десяток объективных возражений.
В. И. Емельянов, анализируя понятие «добросовестность» и рассматривая его исключительно в субъективном значении, приходит к выводу, что по смыслу определение этого понятия совпадает с определением невиновности . По его мнению, исходя из содержания ст. 302, 234, 303, 220, 157 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ), лицо следует считать добросовестным в том случае, когда оно действует без умысла причинить вред другому лицу, а также не допускает легкомыслия и небрежности по отношению к возможному причинению вреда. Потребность гражданского законодательства в выделении понятия «добросовестность» В. И. Емельянов усматривает в необходимости охарактеризовать субъективную сторону деяний, не подпадающих под понятие «гражданское правонарушение», однако влекущих за собой наступление негативных последствий для лица, их совершившего, которые, однако, нельзя рассматривать как гражданско-правовую ответственность.
Безусловно верным является вывод о том, что «недобросовестность» характеризует субъективную сторону поведения. В то же время представляется, что различие между недобросовестностью и виновностью, несмотря на схожесть этих понятий, все же существует.
В соответствии с п. 1 ст. 302 ГК РФ приобретатель признается добросовестным, если он не знал и не мог знать об отсутствии у лица, у которого он приобрел имущество, права на отчуждение этого имущества. Согласно ст. 303 ГК РФ недобросовестным является владелец, который знал или должен был знать, что его владение незаконно. Статья 234 ГК РФ содержит понятие «добросовестный владелец», под которым подразумевается лицо, не подозревающее о том, что его владение незаконно, что в действительности правами на имущество обладает другое лицо. В приведенных нормах законодатель делает акцент на незнании лица об отсутствии правовых оснований для приобретения имущества или для владения им.
Эта направленность прослеживается и в других нормах, содержащих понятие «добросовестность». Пункт 3 ст. 220 ГК РФ говорит об утрате собственником материалов в результате недобросовестных действий лица, осуществляющего переработку. Недобросовестными в данном случае являются действия переработчика, направленные на обращение в свое владение материалов, принадлежащих собственнику. Противоправность этих действий состоит в нарушении права собственности лица, которому принадлежат материалы. Если переработчик не осознает факт нарушения права собственности другого лица, то основания для признания его действий недобросовестными отсутствуют.
Аналогичным образом следует трактовать положения ст. 157 ГК РФ, предусматривающие последствия недобросовестных действий стороны по сделке, направленных на содействие (препятствие) наступлению условия, в зависимость от которого ставится возникновение прав и обязанностей по сделке. В качестве примера можно привести договор о совместной деятельности, заключаемый для достижения определенной цели. После ее достижения права и обязанности сторон по договору прекращаются. Естественно, если участник договора осознает эту цель и стремится к ее достижению, то его действия нельзя назвать недобросовестными. Однако, если у лица отсутствуют правовые основания для совершения этих действий и им этот факт осознается, то есть все основания для признания его поведения недобросовестным.
То же самое можно сказать в отношении п. 3 ст. 1109 ГК РФ, где под недобросовестностью понимается получение гражданином излишних денежных сумм, предоставленных в качестве средства к существованию, при осознании им того, что правовые основания для их получения отсутствуют.
Таким образом, недобросовестность представляет собой психическое отношение лица к противоправному характеру своих действий, выражающееся в том, что лицо осознает противоправный характер своих действий и отсутствие правовых оснований для наступления их последствий, однако, все же стремится к их наступлению. При этом недобросовестность имеет место не только в том случае, когда лицо осознает противоправность своего поведения, но и тогда, когда оно не осознает этого, но должно осознавать.
Приведенное определение схоже с определением понятия «вина». Однако под виной принято понимать психическое отношение лица не столько к противоправному характеру своих действий, сколько к тому вреду, который причиняется обществу или конкретным лицам в результате этих действий. Это понятие вины является общепринятым как в научной литературе, так и в действующем законодательстве, в том числе уголовном, где теория вины разработана в наибольшей степени. Такому понятию вины корреспондирует и содержание ст. 401 ГК РФ, где говорится, что лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. Иными словами, если лицо не проявляет должной заботливости и осмотрительности при исполнении обязательства, это означает, что оно либо не осознает вредного характера последствий своего поведения, хотя должно осознавать, либо осознает и стремится к наступлению этих последствий (или относится к ним безразлично).
Итак, различие между виной и недобросовестностью проявляется прежде всего в том, что вина представляет собой психическое отношение к причиняемому вреду, а недобросовестность - к противоправному поведению. Так, недобросовестным является поведение лица, которое, зная об отсутствии у продавца полномочий на отчуждение вещи, тем не менее, приобретает ее. Непосредственным причинителем вреда собственнику вещи является продавец, так как в результате его противоправных действий вещь выбыла из обладания собственника. Приобретатель вещи в данном случае не причиняет вред законному собственнику, непосредственная причинно-следственная связь между его действиями и нарушением прав собственника отсутствует. Следовательно, нельзя говорить о психическом отношении приобретателя к причиняемому им вреду, значит, его поведение, являясь недобросовестным, не является в то же время виновным.
Законодатель использует понятие «недобросовестность» в тех случаях, когда речь идет о действиях, для совершения которых отсутствуют правовые основания и которые при этом не имеют непосредственной причинно-следственной связи с причиняемым другим лицам вредом, для обозначения психического отношения к этим действиям лиц, их совершающих. Это касается и недобросовестного приобретения имущества, и недобросовестного владения, как явления, производного от недобросовестного приобретения.
Различие между недобросовестностью и виной как различие между отношением к противоправному характеру поведения и отношением к причиненному вреду особое значение имеет для характеристики злоупотребления правом. При злоупотреблении правом правообладатель как раз уверен в том, что его действия формально соответствуют правовым нормам и не могут быть названы противоправными. В то же время он осознает, что своим поведением нарушает законные интересы других лиц и тем самым причиняет им вред. Существует непосредственная причинно-следственная связь между действиями правообладателя и причиняемым вредом. Поэтому такое поведение можно назвать виновным, но нельзя назвать недобросовестным с точки зрения субъективного понимания этого термина.
При наступлении гражданско-правовой ответственности за иные виды правонарушений поведение нарушителя является, как правило, и виновным, и недобросовестным.
Однако в силу существования объективного значения понятия «недобросовестность» сделанный вывод не означает, что поведение лица, злоупотребляющего правом, является добросовестным. В таком значении понятие «добросовестность» используется, например, в ст. 6 ГК РФ. В п. 2 этой статьи говорится, что при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Таким образом, закон содержит прямое указание на то, что гражданские права и обязанности должны осуществляться добросовестно.
Было бы нелогичным предположить, что требование добросовестности поведения распространяется только на те случаи, когда отношения сторон не урегулированы ни законом, ни договором, ни какими-либо аналогичными правовыми нормами. Требование добросовестной реализации прав поставлено законодателем в один ряд с такими понятиями, как «общие начала» и «смысл» гражданского законодательства, поэтому так же, как и общие начала (принципы), это требование распространяет свое действие на все отношения, подпадающие под предмет гражданско-правового регулирования. Поэтому обоснованной представляется точка зрения, в соответствии с которой все права и обязанности должны осуществляться добросовестно .
С позиций ст. 6 ГК РФ нельзя говорить о требовании действовать добросовестно исключительно как об обязанности воздержаться от совершения определенных действий, когда лицо обладает сведениями о противоправном характере этих действий. Иными словами, содержание понятия «недобросовестность» не совпадает в данном случае с содержанием этого же понятия с субъективной точки зрения. Такое несовпадение обусловлено прежде всего тем, что требование действовать добросовестно в силу прямого указания ст. 6 ГК РФ распространяется на те отношения, которые не урегулированы правовыми нормами и к которым не может быть применена аналогия закона. Естественно, что в этом случае отсутствует как запрет на совершение тех или иных действий, так и разрешение на их совершение. Поэтому у лица отсутствуют сведения, насколько его поведение соответствует правовым нормам (что является характеристикой добросовестности в субъективном значении), так как таких норм просто нет. При этом лицо может и должно действовать добросовестно и ориентироваться при этом только на общедозволительный принцип регулирования и свое представление о том, насколько его поведение является разумным и справедливым.
Кроме того, понятие «добросовестность» в субъективном смысле распространяется только на определенный круг отношений, которые, не являясь правонарушением по причине отсутствия причинно-следственной связи поведения с причиняемым вредом, тем не менее влекут за собой негативные последствия для субъекта такого поведения. В объективном же смысле понятие «добросовестность» распространяется на все отношения, подпадающие под сферу регулирования гражданского права. В этом смысле добросовестность означает не психическое отношение к наличию или отсутствию правовых оснований для совершения определенных действий, а к тому, насколько эти действия с его точки зрения являются разумными и справедливыми.
Таким образом, с позиций понимания термина «добросовестность» в объективном смысле, как злоупотребление правом, так и иные правонарушения в сфере гражданского права являются действиями недобросовестными, так как и в том и в другом случае лицо понимает, что поступает несправедливо, нарушая права и законные интересы других лиц, однако осознанно допускает наступление этих последствий ради удовлетворения собственных интересов.
В качестве вывода можно указать, что использование при характеристике злоупотребления правом таких категорий, как «вина» и «недобросовестность» в объективном понимании этого термина, является одним из аргументом в пользу выделения злоупотребления правом в качестве одного из видов гражданских правонарушений. И напротив, невозможность использовать в целях такой характеристики субъективное значение понятия «недобросовестность» отделяет злоупотребление правом от недобросовестных действий, которые законодатель не относит к категории гражданских правонарушений.
1. Новицкий И. Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник гражданского права. 1916. № 6. С. 56.
2. Агарков М. М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве. // Известия АН СССР. 1946. № 6. С. 94.
3. Агарков М. М. Там же. С. 431.
4. Емельянов В. И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. М. , 2002. С. 98.
5. Белов В. А. Добросовестность, разумность, справедливость как принципы гражданского права // Законодательство. 1998. № 8. С. 21.
Видео: фрагмент из к/ф «Кин-дза-дза!» («Мосфильм»)
(для просмотра требуется переход по ссылке)
Ду ю спик инглиш?
- Ку!
- Парле франсе?
- Ку.
- Здрасьте!
- Ду ю спик инглиш? Парле франсе? Шпрехен зи дойч?
- Ку.
к/ф «Кин-дза-дза!» (реж. Г. Данелия, а/с Г. Данелия, Р. Габриадзе)
Стандарт, применяемый для идентификации злоупотребления правом (то есть «заведомо недобросовестного» осуществления гражданских прав) (п. 1 ст. 10 ГК). Предположительно совпадает со стандартом противоречия «основам правопорядка и нравственности», применяющимся для идентификации «антисоциальных» сделок (ст. 169 ГК). Злоупотребление правом может повлечь отказ в защите права, признание сделки недействительной, взыскание убытков.
Субъективный стандарт (который скорее можно было бы назвать «субъективно-объективным»): «не знал и не мог знать». Этот стандарт применяется для идентификации «добросовестного приобретателя» (ст. 302 ГК) и в некоторых других похожих ситуациях. Отклонение от этого стандарта само по себе не является правонарушением, но может повлечь негативные последствия для приобретателя. Такие последствия наступают при его фактическом знании о пороке сделки на стороне контрагента либо при невыявлении существующего порока в результате нарушении общепринятого стандарта осмотрительности.
Относительно недавнее введение в ГК понятия «добросовестности № 0», можно предположить, было вызвано желанием объединить понятия «добросовестности № 1» (объективная добросовестность в обязательственном праве; зафиксирована в ГК еще позже), «добросовестности № 2» (антитеза «антисоциального» поведения) и «добросовестности № 3» (субъективная добросовестность в вещном праве).
Желание кажется естественным, поскольку во всех трех случаях в российском законе используется тот же термин «добросовестность» (или «недобросовестность»). Однако термины совпадают лишь в русском переводе. В немецком оригинале термины разные. Отличаются друг от друга и англоязычные аналоги немецких терминов.
Добросовестность № 1 (объективный стандарт из обязательственного права) в немецком праве обозначается составным выражением «nach Treu und Glauben». При заимствовании в американское право это понятие получило составное же обозначение «good faith and fair dealing», и под тем же англоязычным обозначением оно вошло в DCFR.
Добросовестность № 2 (антоним «злоупотребления правом» и «антисоциальности») в немецком праве известна как соответствие «добрым нравам» (gute Sitten). В англо-американском праве это «публичный порядок» (public policy). Причинение вреда вопреки «добрым нравам» не допускается. Сделки, противоречащие «добрым нравам» или «публичному порядку» (соответственно), правом не защищаются.
Добросовестность № 3 (субъективный стандарт из вещного права) в немецком праве обозначается выражением «Erwerber in gutem Glauben». В англо-американском праве это «purchaser in good faith» или «bona fide purchaser». (Частичное совпадение составного термина, конечно, не означает, что стандарт совпадает с добросовестностью № 1).
Но и это еще не все. Слово «добросовестность» встречается в ГК еще в одном значении, которое я буду называть «добросовестностью № 4».
Эта концепция, относящаяся к корпоративному праву, была позаимствована авторами ГК не из немецкого, а из англо-американского права. Содержание понятия отличается от всех перечисленных выше «добросовестностей». Однако во всем великом и могучем русском языке авторы ГК опять не нашли иного слова для выражения своей мысли, кроме все той же «добросовестности»...
Обратим внимание на следующую норму ГК .
Статья 53. Органы юридического лица
3. Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно .
Как видим, директор должен действовать в интересах своей компании «добросовестно и разумно». Очевидно, речь идет о неком объективном стандарте поведения фидуциария, подобном стандарту «добросовестности № 1» для стороны в обязательстве (хотя, несомненно, по своему содержанию этот стандарт более требователен по отношению к фидуциарию, чем стандарт поведения стороны, допустим, договора купли-продажи). Однако в данном случае, в отличие от «обязательственного» стандарта, «фидуциарный» стандарт обозначен составным термином «добросовестно и разумно».
Ясно, что значение слова «добросовестность» здесь иное, чем в обязательственном праве. Но что конкретно оно здесь означает? Ни ГК , ни корпоративные законы не дают внятных пояснений. Имеют ли вообще термины «добросовестно» и «разумно» отдельные значения, или это просто неделимая идиома, как «Treu und Glauben»?
Откуда вообще взялась эта магическая формула?
Как известно, российское корпоративное законодательство во многом списывалось с американского образца (в отличие от обязательственной части ГК , позаимствованной в основном у немцев). В американском Модельном законе о коммерческих корпорациях (Model Business Corporation Act) обнаруживаем следующую формулу.
§ 8.30. STANDARDS OF CONDUCT FOR DIRECTORS
(a) Each member of the board of directors, when discharging the duties of a director, shall act: (1) in good faith, and (2) in a manner the director reasonably believes to be in the best interests of the corporation.
Затем в пунктах (b), (c), (d), (e), (f) следуют некоторые конкретные правила, разъясняющие эту общую формулировку. Дальнейшие разъяснения можно найти в других статьях Модельного закона.
По-видимому, формула из российского ГК (повторяемая и в специальных корпоративных законах) является несколько ухудшенным вариантом именно этой американской формулы. Все последующие разъяснения были опущены, надо полагать, за ненадобностью.
Американская формула, в свою очередь, является кодификацией обязанностей фидуциария, выработанных английскими, а затем и американскими судами на протяжении последних пятисот лет. Так что термины в ней отнюдь не являются бессмысленными благоглупостями: они имеют весьма конкретные значения, определенные многовековым рядом прецедентов.
Согласно этим прецедентам, обязанности фидуциария делятся на две большие группы, часто именуемые «обязанность проявлять лояльность» (duty of loyalty) и «обязанность проявлять заботливость» (duty of care). Несколько упрощая, первая группа обязанностей означает, что фидуциарий не должен воровать у своих бенефициаров, а вторая - что он не должен делать глупых ошибок при управлении вверенными ему активами.
Именно это традиционное разграничение и отражено в формуле Модельного закона.
Эти две группы обязанностей фидуциария в англо-американском праве противопоставляются друг другу.
«Нелояльность» по отношению к своим бенефициарам связана с обременением совести фидуциария. Обычно такие нарушения умышленны: вывод активов, сокрытие важной для бенефициаров информации, ущемление прав одного бенефициара в угоду другому и т.п. Но и безразличное отношение к своим обязанностям (мы бы назвали это косвенным умыслом) также может быть признано нарушением лояльности. В таких случаях вступает в действие блок правовых норм, известный как «право справедливости» (equity). Оно подразумевает весьма широкий спектр средств судебной защиты, включая выплату компенсации (equitable compensation), взыскание неправомерно полученной фидуциарием прибыли (account of profits), аннулирование сделок (rescission), запрет совершения неправомерных действий (injunction) и др.
Недостаточная «заботливость» мыслится как неумышленное нарушение (непреднамеренная ошибка в расчетах), не отягощающее совесть бенефициара. Здесь применимо лишь взыскание с фидуциария убытков (damages) в соответствии с принципами общего права (common law). При этом директор имеет право на ошибку, не являющуюся «неразумной», будучи защищен правилом «делового суждения» (business judgment rule). Ответственность за нарушения данной обязанности, в отличие от ответственности за «нелояльность», может быть исключена договором или застрахована.
Надо сказать, что именно фидуциарные обязанности директоров мыслятся в Англии и Америке как важнейшая часть корпоративного права, которой посвящена львиная доля соответствующей судебной практики. В российском корпоративном законе, однако, этот блок правил нашел выражение лишь в одной-единственной фразе с неопределенными терминами, позаимствованной из американского источника (справедливости ради, в последнее время кое-что на эту тему в закон добавили).
Поскольку формула в российском ГК позаимствована в Америке, то, надо полагать, и термины означают то же, что и в Америке. Иначе говоря, термины «добросовестно» и «разумно» соответствуют двум группам обязанностей фидуциария, известным англо-американскому праву: обязанности проявлять лояльность и заботливость, соответственно.
Именно в этом смысле и разъяснил данные термины покойный ВАС РФ, вначале в постановлении Президиума по делу Кировского завода (N 12505/11 от 06.03.2012), а затем и в Постановлении пленума об ответственности директоров (N 62 от 30.07.2013). До этого суды обычно применяли формулу «добросовестно и разумно» как единый фразеологизм, не делящийся на составные части.
2. Недобросовестность действий (бездействия) директора считается доказанной, в частности, когда директор:
1) действовал при наличии конфликта между его личными интересами (интересами аффилированных лиц директора) и интересами юридического лица, в том числе при наличии фактической заинтересованности директора в совершении юридическим лицом сделки, за исключением случаев, когда информация о конфликте интересов была заблаговременно раскрыта и действия директора были одобрены в установленном законодательством порядке;
2) скрывал информацию о совершенной им сделке от участников юридического лица (в частности, если сведения о такой сделке в нарушение закона, устава или внутренних документов юридического лица не были включены в отчетность юридического лица) либо предоставлял участникам юридического лица недостоверную информацию в отношении соответствующей сделки;
3) совершил сделку без требующегося в силу законодательства или устава одобрения соответствующих органов юридического лица;
4) после прекращения своих полномочий удерживает и уклоняется от передачи юридическому лицу документов, касающихся обстоятельств, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица;
5) знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица, например, совершил сделку (голосовал за ее одобрение) на заведомо невыгодных для юридического лица условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т. п.).
3. Неразумность действий (бездействия) директора считается доказанной, в частности, когда директор:
1) принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации;
2) до принятия решения не предпринял действий, направленных на получение необходимой и достаточной для его принятия информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности, если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации;
3) совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т. п.).
Как видим, для осознания смысла терминов, использованных в законе, российскому правопорядку потребовалось почти 20 лет. Но лучше поздно, чем никогда...
Таким образом, «добросовестность № 4» (то есть термин, встречающийся в формуле «добросовестно и разумно», задающей стандарт поведения директоров компаний) означает одну из двух частей составного критерия для оценки поведения директоров.
Критерий «добросовестности» (№ 4) требует, обобщенно говоря, чтобы директора вели себя честно по отношению к участникам компании: не воровали, не утаивали информацию, не оказывали необоснованного предпочтения одним участникам за счет других и т.д. Нарушение этого критерия можно охарактеризовать как бессовестное поведение.
Критерию «добросовестности» (№ 4) противопоставляется критерий «разумности» (являющийся второй частью упомянутого составного критерия), требующий, чтобы директора не совершали глупостей при управлении делами компании. Нарушение критерия «разумности» можно охарактеризовать как неразумное поведение (хотя, возможно, и добросовестное).
Право призывает директоров к ответу не только за бессовестность, но и за честный идиотизм!
Как видим, «добросовестность № 4» (позаимствованная в Америке) радикально отличается от «добросовестности № 1», то есть критерия для оценки поведения стороны обязательства (позаимствованного в Германии).
Очевидно, стандарт добросовестности (№ 1), действующий в обязательственном праве, включает запрет как на бессовестное, так и на идиотское поведение. Если сторона обязательства действует вопреки принятым в обороте обычаям в ущерб другой стороне (скажем, пытается вернуть долг среди ночи), то не имеет значения, делает это она по злому умыслу или по глупости. В любом случае она нарушает требование о добросовестности (№ 1).
Остается лишь пожелать нашим законотворцам проявлять больше фантазии при переводе с иностранных языков, по возможности избегая использования одного и того же русского слова для обозначения различных заимствованных понятий...
Известное постановление пленума ВС РФ № 25 от 23 июня 2015 года затрагивало, в том числе, и проблему добросовестности в поведении участников гражданского оборота.
Прежде всего, следует определиться с понятиями, добросовестность - скорее философская категория, чем юридическая. Однако в юридической науке присутствуют работы, посвящённые этой категории применительно к праву, в первую очередь, это работа И. Б. Новицкого «Принцип доброй совести в проекте обязательственного права», переизданная «Вестником гражданского права» в 2006 г., а также А. М. Ширвиндта «К юбилею Д. В. Дождева».
Все изменения законов с 1 января 2020 года
Объективная и субъективная добросовестность
Существует субъективная и объективная добросовестность , и хотя одно от другого отличается, в России используется один и тот же термин. Субъективная добросовестность, например, заключается в формулировке «лицо не знало или не должно было знать об определенных обстоятельствах». Скажем, добросовестный приобретатель вещи «не знал или не должен был знать», что покупает вещь у неуправомоченного лица, не у собственника вещи. Субъективная добросовестность важна в оспаривании сделок: сделку можно оспорить, только если сторона «не знала или не должна была знать» о наличии неких её пороков. Так, согласно п. 1 или п. 2 ст. 174 оспорить сделку, совершённую явно на невыгодных условиях , можно тогда, когда вторая сторона знала или должна была знать о явной невыгодности сделки для первой стороны. Надо заметить, что слова «должен был знать... » это некое объективное вменение в вину: если вторая сторона утверждает, что она чего-то не знала, ей отвечают, что должна был знать, и обвиняют в том, что не знала.
П. 1 даёт толкование только объективной добросовестности. К сожалению, оговорки, что существует и субъективная добросовестность, при составлении документа сделано не было, хотя добросовестность не исчерпывается только её объективностью. «Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные , следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе, в получении необходимой информации» говорится в п. 1 постановления № 25. Разумеется, здесь речь идёт именно об объективной добросовестности, не субъективной.
В своей работе И. Б. Новицкий утверждал, что добросовестным нужно признавать минимально приемлемое в обществе поведение. Фактически, принцип добросовестности служит разным задачам в том числе, конкретизирующей, уточняющей в отношении норм закона, сформулированных с известной степенью абстракции. Принцип добросовестности – основополагающий для любой сферы деятельности. По Новицкому, это минимальный предел допустимого в обществе. При этом Новицкий подчёркивал, что принцип добросовестности не равен идее как «возлюби ближнего больше, чем самого себя», хотя, конечно, добросовестность включает в себя и так называемое «золотое правило морали» «не делай другим того, чего не хочешь, чтобы другие сделали тебе». ВС РФ в п. 1 постановления № 25 акцентирует внимание именно на этой стороне добросовестности.
Сходное же правило про добросовестность при исполнении обязательств присутствует в п. 3 ст. 307 ГК РФ. Добросовестность при исполнении обязательства – типичное проявление объективной добросовестности. Добросовестное поведение равно требуется от всех участников оборота - не только, например, от должников , но и от кредиторов. Спорные ситуации и пределы допустимости действий сторон будут определяться судом.
Добросовестность состоит также в том, что сторона не должна вести себя противоречиво. Этот аспект в постановление № 25 не включили, но принцип эстоппеля , то есть запрет противоречивого поведения, также следует из сути добросовестности. Если лицо сначала одобряет некую сделку, а затем стремится её оспорить, это противоречивое поведение, проявление недобросовестности. Объективно добросовестная сторона сделки ведёт себя последовательно.
В процессе судебного разбирательства суд по своей инициативе может применить правило эстоппеля и отказать в защите лицу, подозреваемому в злоупотреблении правами , даже если вторая сторона этого не требует. Однако об этом следует известить стороны, чтобы не было непонимания, почему одной из них отказали в защите прав и в чём, с точки зрения суда, заключается её недобросовестность . Подозреваемая в недобросовестности сторона должна иметь возможность доказать, что действует добросовестно.
Презумпция добросовестности
В п. 5 ст. 10 ГК РФ сказано: «Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются». ВС специально на разъяснении этого положения не остановился, лишь констатировал его наличие, однако, с точки зрения ряда специалистов, здесь довольно скользкий момент: можно спрогнозировать немало ситуаций, где добросовестность предполагаться, презюмироваться не может. Например, если некий собственник обращается с иском о виндикации к добросовестному приобретателю имущества, то собственник должен доказать недобросовестность приобретателя, а если сам приобретатель инициирует процесс о признании своего права собственности, доказать свою добросовестность – уже его задача. Но по нынешним правилам добросовестность презюмируется всегда.
В своё время ВАС вплотную рассматривал презумпцию добросовестности в «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица». В ч. 5 п. 1 постановления было сказано: «В случае отказа директора от дачи пояснений или их явной неполноты, если суд сочтёт такое поведение директора недобросовестным (статья 1 ГК РФ), бремя доказывания отсутствия нарушения обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно может быть возложено судом на директора». Такой способ переложения судом бремени доказывания постановление пленума ВС № 25 не опровергает, но и не подтверждает, вопрос остался за скобками. Однако есть мнение, что разъяснение ВАС было сделано не только в отношении корпоративных споров, но и в более широком смысле, и этот способ можно применять на практике в случае необходимости.