Действующие старцы и провидцы на сегодняшний день. Чудотворцы наших дней
На этот раз мы говорим с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином о старцах и старчестве. Все мы в своей христианской жизни нуждаемся в помощи духовно опытных людей. Как эту помощь можно получить? Обязательно ли для этого искать «настоящего старца»? Вообще, старцы — кто они, существуют ли они сегодня? И какая опасность может скрываться за желанием общаться только со старцами, не обращая внимания на те возможности, которые дает наша церковная жизнь, посещение приходского храма?
— Владыка, что же такое старчество?— Старчество — это особое явление, которое возникло в монашестве и относилось прежде только к монастырской жизни. Но в России в XIX веке старчество вышло за ворота монастырей — или, точнее, мир пришел в монастырь к старцам.
Вообще, старец — это духовник братии или сестер монастыря. Дело в том, что жительство в монастыре подразумевает духовное руководство, открытие послушником своих помыслов старцу ― духовнику, игумену. Только так можно научиться науке из наук — духовному деланию. Вообще, монашество — это то, чему учатся друг у друга. И хотя существует много замечательных книг о монашестве, сохраняющих его дух, все равно они не могут заменить живое общение и передачу личного опыта борьбы со своими страстями. Собственно, эта борьба и является целью и основанием монашеского подвига. Вот почему в монашестве так важна традиция, которая передается «другдругоприимательно» (есть такое славянское слово): от старших — к младшим, от тех, кто уже долго живет в монастыре, — к новоначальным.
Старчество предполагает, что старец полностью руководит новоначальным в духовной жизни. В идеале человек не должен иметь никаких скрытых от духовного наставника помыслов, пожеланий. Все свои поступки он должен поверять старцу, и всё, что делает, делать только по благословению. В таком самоотречении, послушании и передается монашеская традиция.
В XIX веке благодаря деятельности учеников замечательного подвижника ― преподобного Паисия Величковского — монашество расцвело в России, и одним из центров возрождения монашеского делания стала Оптина пустынь — впоследствии известный на всю Россию монастырь. В современной Румынии есть Нямецкий монастырь, который тоже стал известным благодаря трудам старца Паисия и его сподвижников. И до сегодняшнего дня в румынском языке существует слово «старец», оно не переводится. Старец — это игумен монастыря, старица — игумения, дом, в котором живет игумен или игумения,― стариция.
В XIX веке в России получилось так, что к духовникам Оптиной пустыни стали приезжать на исповедь или ради совета по житейским вопросам богомольцы-миряне, начиная от простых крестьян и заканчивая известными образованными людьми. Это и братья Киреевские, и тот кружок, который сложился впоследствии вокруг оптинского старца Макария и занимался переводами святоотеческой литературы на русский язык. Это и Н.В. Гоголь, и Ф.М. Достоевский, и Л.Н. Толстой… Хоть Лев Николаевич и был величайшим путаником и хулителем Православной Церкви, тем не менее, он тянулся к старцам. Ведь его знаменитый уход из Ясной Поляны был не просто уходом на станцию Остапово. Там его задержали родственники и почитатели, потому что не хотели, чтобы он дошел до своей конечной цели. А шел он именно в Оптину пустынь… Само это перечисление имен очень известных людей, оставивших глубокий след в истории русской культуры, литературы, философии, говорит о том, что явление старчества интересовало самый широкий круг общества.
И в других Поместных Церквах старчество развивалось похожим образом. Мне приходилось в начале 1990-х годов посещать известного на всю Румынию духовника старца Клеопу (Илие) — человека необыкновенно глубокого, удивительного для нашего времени подвижника. Он пережил тюремное заключение, в 1940-50-е годы долгое время жил в лесу, скрываясь от властей во время гонений на Церковь в коммунистической Румынии. К 1990-м годам он почитался всей страной как один из величайших старцев.
Я пришел в Троице-Сергиеву Лавру, когда еще был в силах всем известный архимандрит Кирилл (Павлов) — замечательный духовник, самый настоящий старец. Благодаря книге владыки Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» стал известен без преувеличения всей России отец Иоанн (Крестьянкин) — но и до этого его знала вся Церковь. Эти старцы были людьми необыкновенно любвеобильными, терпеливыми, мягкими в общении с приходящими — и очень требовательными к себе. Это очень важный критерий.
И сегодня есть много людей (как правило, это монастырские духовники), которые не только исполняют свое монашеское послушание, но и помогают людям, приходящим к ним из мира. В акафисте преподобному Сергию есть поэтическое сравнение: «сосуд, благодати полный и преизливающийся». Так можно, наверное, охарактеризовать каждого старца.
— Это очень красивая характеристика. Но в обывательском сознании старец — это прежде всего прозорливый человек. Вот сейчас Вы рассказывали о встрече с удивительным румынским старцем Клеопой, и очень захотелось Вас спросить: «А он Вам что-то открыл?».
—Вы знаете, да. Нас было трое. И когда ему сообщили, что пришли три иеромонаха ― студенты из России, он сказал: «О, митрополиты идут, пропустите». И двое из нас действительно уже митрополиты, третий ― архиепископ…
Но я, конечно, шучу. Думаю, и с его стороны это была просто шутка. А если говорить серьезно, то самое ненужное в христианской жизни ― это поиск прозорливости. Ни в коем случае не надо к этому стремиться. Этим «требованием чуда», причем чуда на потоке (если к «старцу» едут автобусами), мы профанируем всё ― профанируем веру, старчество как явление и вообще само христианство.
Старец — это именно духовный наставник. А любой духовник все-таки должен знать человека, какое-то время быть рядом с ним. Замечательный пример старца нашего времени — это, конечно, преподобный Паисий Святогорец, который духовно окормлял женский монастырь в Суроти, ныне один из лучших, самых благоустроенных монастырей в Греции.
Поэтому когда к старцу — настоящему или просто прослывшему таковым ― приезжает кто-то со стороны и требует немедленного чуда и прозрений: «Ну-ка, расскажи мне всю мою жизнь, и что мне делать дальше»,― это на самом деле кощунство. Ни один духовно опытный человек не поддастся на такие просьбы, претензии и, скорее всего, тихо-мирно отпустит такого посетителя восвояси, сказав ему несколько слов утешения. Там же, где начинается подыгрывание подобным настроениям, подлинной духовной жизни, подлинного старчества нет и не бывало.
― А есть ли вообще старцы в наши дни?
― Думаю, да. Есть и в наши дни духовно опытные люди и в монастырях, и на приходах. Без них Церкви было бы очень тяжело. Но здесь нужно быть очень осторожными, все делать внимательно и с рассуждением. И надо очень беречься от распространенного сейчас типа отношений, в том числе и с Богом, который выражается словами: «Ты ― мне, я ― Тебе».
― Тем не менее, многие ищут старцев именно для того, чтобы получить какой-то особый совет, наставление…
― В «Душеполезных поучениях аввы Дорофея» есть прекрасное место. Авва Дорофей приводит слова Писания: «Спасение во многом совете»,― но подчеркивает: не в «совете с многими», а «во многом совете» с опытным человеком. А у нас, к сожалению, любят делать так: «Вот, была я у такого-то старца, поедем теперь к другому старцу, потом еще к одному». Это, конечно, совершенно неправильно. Если мы увидели духовно опытного человека, смогли побыть около него, это иногда важнее длинных речей. Из жизнеописания многих святых мы знаем, что люди, даже просто понаблюдав за ними издалека, назидались этим больше, чем словами. Такие случаи есть в житии преподобных Сергия Радонежского, Иоанна Рыльского, многих других святых. Потому что человек, исполнивший заповеди Божии и сподобившийся Божией благодати, настолько отличается от окружающих, что сам по себе служит назиданием. Но, повторю, специально сегодня, в наши дни, ехать и искать старца мне кажется неправильным. В лучшем случае, это не принесет никакой пользы. И, конечно, совершенно чудовищная практика ― когда собирают автобусы на «поездку к старцу». Это просто бизнес.
― Как правило, такие поездки все-таки совершаются без благословения…
― Никто не может никому ничего запретить. Мы свободные люди, живем в свободной стране ― сел и поехал, куда хочешь. Поэтому мы ― архиереи, духовенство ― не то чтобы «запрещаем» или «не благословляем», но пытаемся объяснять, что духовная жизнь не заключается в поездках от одного старца к другому.
Знаете, иногда у некоторых людей появляется пренебрежительное отношение к обычным священникам, типа: «Вот была я у старца — это да! А в нашем храме — какие это батюшки? У них жена, дети, да и вообще они еще мальчишки…». Такое пренебрежение ― по сути хула на Духа Святого, который изливается на каждого священника в момент хиротонии и дает ему власть «вязать и решать».
― Владыка, Вы напомнили о старце Паисии Святогорце. Думаю, что он и до сих пор окормляет людей ― через свои книги. Может быть, современному человеку следует именно так искать духовного наставления?
― Я думаю, современному человеку нужно ходить в храм, участвовать в таинствах, читать духовную литературу, в том числе, книги тех людей, которые были духовно опытными и пользовались при жизни расположением своей паствы. И Господь пошлет в свое время всё, что необходимо,— хорошего духовника, добрую церковную общину. А если это для человека будет нужно, приведет его и в какой-то монастырь. И там он встретит монаха, может быть, не прославленного, не из тех, к кому «духовные туристы» ездят целыми автобусами, но того, кто сможет дать совет — который нужен именно этому человеку, и именно в это время. И если человек этот совет услышит, исполнит — он получит самую большую пользу, которую только можно получить.
Газета «Православная вера» № 12 (608)
Неслучайные случайности
История о том, как пришли ко мне воспоминания о схимонахине Марии (Стецкой), сама могла бы стать сюжетом для рассказа. Так много оказалось в этой истории неожиданных встреч, и того, что я называю «неслучайными случайностями», а, на самом деле является проявлениями Промысла Божьего в нашей жизни.
Началась эта история с одного неспешного вечернего разговора в келье монастырской гостиницы . Зашел разговор о современной жизни, о том, как мало старцев и особенно стариц осталось на Руси. В безбожные годы была прервана преемственность старчества, закрыты почти все монастыри. Из женских монастырей только Пюхтицкий и оставался. И как же трудно сейчас обрести духовного руководителя! В общем, перевелись старцы.
Вдруг одна из сестер мягко возразила:
Вы не там ищете. Есть и сейчас и старцы, и старицы, но они скрывают свою духовную высоту. Искать старца или старицу нужно не в географическом пространстве, а в духовном.
Что это значит?
Много лет никто не знал о том, как же монахиня из средней полосы России оказалась на Дальнем Востоке. И лишь в конце жизни скупо, сдержанно упомянула она об этом чудесном явлении, когда ее расспрашивали многочисленные чада.
Так же случайно узнавали они о жизни матушки до пострига. Она была так скромна, что даже о ее фронтовой судьбе узнавали урывками. Увидит, допустим, Наталья на ногах матушки в летнюю жару теплые сапожки и спрашивает, отчего она так тепло одета. А матушка неохотно поясняет, что застудила ноги на переправе в годы войны, и вот сейчас старая простуда дает себя знать.
Знакомство с матушкой
Из Комсомольска-на-Амуре я получила множество писем, в которых искренне, с любовью, рассказывали о матушке. Чада описывали, как воздействовал на них сам облик матушки: простота, тишина, никакой экзальтации, спокойный тихий голос… Взгляд серо-голубых глаз глядел, кажется, прямо в душу.
Раба Божия Татьяна пишет так: «Первое, что я увидела в ее облике - это глаза. Они смотрели на меня с такой любовью! Любовь проливалась из них светлым потоком. И я оказалась в этом бесконечном потоке, ливне любви, и ощутила себя как в , в безопасности, под теплой материнской защитой. Я стояла в каком-то блаженном оцепенении, и забыла все приготовленные вопросы. И думала: зачем я буду о чем-то спрашивать, ведь все понятно и так. Есть Бог, и все от Него, и все в Его воле».
Одна из близких чад матушки, Наталья Ивановна, на момент знакомства со старицей работала в техникуме в Комсомольске-на-Амуре заведующей кафедрой и преподавала технологию машиностроения. На работе у нее в тот момент обстановка была напряженная.
Начала Наталья Ивановна воцерковляться, после службы в храме помогать, и храм этот быстро стал для нее родным. И вот в мае 1998 года, как обычно, в воскресный день, пришла она на службу. А после службы попросили ее подсвечники почистить. Вдруг - видит: толпа народу собралась вокруг какой-то монахини, и все радостно повторяют: «Матушка приехала, матушка приехала!» А Наталья Ивановна была с ней незнакома. Так ей захотелось подойти к этой матушке, познакомиться, а надо послушание исполнять. Отойдет она от подсвечников, а через толпу никак пробиться к матушке не может. Вернется назад и опять подсвечники чистит. И так несколько раз.
Только в очередной раз поднимает Наталья Ивановна голову - а прямо перед ней мать Мария стоит. Смотрит пристально, внимательно, глаза в глаза. Наталью Ивановну как током ударило, такой это был сосредоточенный, ясный, четкий взгляд. Казалось, матушка видит все, что в ней, Наталье Ивановне, есть и было.
Улыбнувшись, мать Мария спросила, где и кем работает Наталья. А потом неожиданно сказала:
Помолись, когда на работу пойдешь.
Тут матушку священник увел, а на прощанье она эти слова еще раз повторила:
Не забудь, помолись, когда на работу пойдешь.
Так Наталья Ивановна и сделала. И - чудесным образом наладилось все на работе. Обстановка совершенно изменилась, и работать стало очень приятно. Так матушка духом прозрела все ее неприятности на работе и помогла с ними справиться.
Стала Наталья Ивановна духовным чадом схимонахини Марии и окормлялась у старицы 8 лет, до самой ее смерти в 2006 году.
Молитвенница
Матушка была молитвенницей. Один раз Наталья была свидетельницей ее молитвы. Шел разговор о каком-то происшествии, и мать Мария, отвернувшись, помолилась за человека, попавшего в беду. Наталья вспоминает, что была поражена этой краткой молитвой: матушка обращалась к Божией Матери так, как будто Она стояла рядом. Молилась схимонахиня Мария за всех своих чад и духом чувствовала, когда им плохо. Чада чувствовали молитву старицы. По ее молитве в жизни все налаживалось, становилось на свои места. Помогала матушкина молитва в трудных жизненных обстоятельствах.
Хочу я грех свой исповедать, батюшка! Помните, вы ко мне в сад приезжали, матушку ту чудесную с собой привозили? А я ведь тогда тяжелые времена переживал, испытывал сильное уныние. И решил покончить с собой. Повеситься. Я уже на чердак залез и петлю сделал, собрался эту петлю на шею надеть - слышу шум какой-то на участке. Кто-то чужой ходит. Ладно, думаю, успею я повеситься. Сейчас посмотрю, кто там ходит, а потом и повешусь.
Вышел, а там - матушка. Поговорил я с ней. А после разговора так мне на душе хорошо стало! Все скорби отошли куда-то! Солнце светит, птицы поют, гладиолусы мои любимые распускаются! Хорошо! Что это, я думаю, вешаться надумал, что за помрачение рассудка нашло?! Пошел, снял веревку. И вот - дальше живу. А постепенно и жизненные обстоятельства к лучшему изменились. Я вот пришел покаяться в попытке самоубийства. Отпустите грех, батюшка! Может, епитимью какую…
Рассказ настоятеля храма в честь Успения Пресвятой Богородицы игумена П.
«Хочу сказать, что я по натуре человек скептического склада, поэтому можете не опасаться с моей стороны каких-либо преувеличений в оценке личности матушки Марии. Речь пойдет исключительно о том, “что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши” (1Ин.1-1).
Вот с рук, пожалуй, и начну, то есть, с истории нашего с ней знакомства. Свой первый приход я получил в год тысячелетия Крещения Руси (1988). Прибыв на него в город Комсомольск-на-Амуре, нашел там переделанный под церковь небольшой жилой дом в довольно плачевном состоянии.
На одной из ближайших служб призвал прихожан вносить пожертвования для ремонта здания. Мой призыв особого эффекта не имел, то ли по бедности малочисленной паствы, то ли оттого, что люди хотели сперва присмотреться к новому батюшке. Надо сказать, оснований для недоверия мой предшественник оставил им предостаточно. Да и сам я, как увидите ниже, был далек от апостольской нестяжательности.
Однажды на вечерне замечаю в храме незнакомую старушку в темно-сером плаще и большом черном платке, в несколько слоев намотанном на голову. Поверх него натянут жгут каких-то нелепых выпуклых очков, похожих на летные или сварочные. Сдвинутые на лоб, они производят довольно комическое впечатление.
Но мне - не до смеха, так как мои прихожане, явно забыв о молитве, обступили эту «летчицу» и без конца суют ей в руки и в карманы какие-то бумажки. Во время каждения убеждаюсь в том, что это - поминальные записки и деньги. Моему внутреннему возмущению нет предела: “Как так! Кружки стоят пустые, старая штукатурка на голову осыпается, а тут без настоятельского благословения какая-то залетная смеет последнее отнимать! Да еще во время службы!”
Еле дождался окончания всенощной, но не успел и рта раскрыть, как старушка сама ко мне подошла со свертком в руках.
Вот, - говорит, - батюшка, вы в храме служите... Примите же от нас, москвичей, во славу Пречистой. (Матушка много лет в столице прожила).
Я край газетки отвернул, смотрю - ризы голубые парчовые, о каких тогда и мечтать не смел.
Нет, - отвечаю, - не приму. Что это вы тут на службе мне устроили? Или в Москве не принято на сбор пожертвований в храме у священника благословляться?!
Она поклонилась и вышла, оставив сверток на панихидном столе.
На следующий день, по случаю престольного праздника, после Литургии во дворе была накрыта трапеза, на которую я велел и нашу гостью пригласить. Сижу с причтом на одном конце стола, а она - на другом. Поглядываю на нее невольно: характерная аскетическая бледность лица с оливковым оттенком и глаза какие-то необыкновенные. Уже много позже понял - так смотрит бесстрастие...
Матушка же на меня никакого внимания не обращала и, как мне сначала показалось, вполголоса рассказывала соседям о посещении каких-то приходов, попутно давая характеристики служившим на них пастырям примерно в таком ключе: “Батюшка там очень хороший, только вот зачем же он то-то и то-то делает, ведь так не полагается, грех...” Ну, думаю, час от часу не легче, теперь еще и духовенство прилюдно будет обсуждать...
Но вдруг как током меня ударило - она же мои, мои тайные грехи обличает! Ну да, - это я вчера сам сделал, и это про меня, и это - тоже!
После трапезы подошел я к Матушке со словами: “Простите, вижу вы непростой человек...” Пригласил ее в свою келью, и тут уж пошел прямой и нелицеприятный разговор.
Выяснилось, что Матушка знает про меня все, знает больше, чем я сам. Между прочим, спросила:
Батюшка, а почему у вас руки такие красные?
Как красные? - удивляюсь, - обыкновенные руки, всегда такие были.
Да нет, красные. Правда, не такие как у одного старосты, который и кружки тайно вскрывает, и домой вещи из храма тащит... У него прямо огнем горят и по локоть, а у вас - только вот до сих пор, и такие, красноватенькие. Может, все-таки где-то непорядок с документами или на себя что-то лишнее истратили?
Ну, конечно, был грех. Я ведь не только храм благоукрашал, кое-что из церковных средств и на личные нужды шло, на обстановку домашнюю, на утешение плоти...
В общем, пришлось не только рукам краснеть.
А еще рассказала Матушка, как приход этот в 60-е годы, во время хрущевских гонений, по велению Самой Богородицы открывала. Явилась Она ей
в сонном видении и сказала: “Есть такой город - Комсомольск-на-Амуре. Ты должна там храм в честь Моего Успения открыть”.
Матушка когда, проснувшись, на карту поглядела - ахнула: чуть не десять тысяч километров от Москвы! Засомневалась - не прелесть ли какая? После этого вскоре ее паралич разбил, и Богородица еще дважды приходила, повторяя: “Поезжай!” И когда решилась ехать - встала на ноги».
Рассказ прихожан храма в честь Успения Пресвятой Богородицы
«Современный приход Успения Пресвятой Богородицы появился в Комсомольске-на-Амуре в конце 60-х годов по воле самой Пресвятой Богородицы. Мать Мария приехала в наш город выполнять наказ Божией Матери вместе со своей сестрой. Приехав, они познакомились с верующими женщинами и молились дома у одной из них.
Господь вразумил купить дом под храм. И вот четыре женщины: Юлия Ивановна Беговаткина, Валентина Митрофановна Макарова, Евгения Ивановна Журавлева, Мария Константиновна Шиш - на свои средства купили дом по улице Лермонтова, 83а. Властям это не понравилось, и они собрали товарищеский суд. Но на суде народ заступился за верующих, сказав: “Пусть бабушки молятся”.
Перестраивали дом под церковь всем миром. От руки переписывались богослужебные тексты, акафисты, панихиды. Из подручных материалов изготавливали церковную утварь. Окормлять верующих, служить, исповедовать приезжали священники из Хабаровска: иеромонах Анатолий, игумен Серафим, протоиерей Димитрий.
Мать Мария помогала в строительстве храма и молитвой, и средствами, которые жертвовали верующие люди. Она регулярно приезжала в Комсомольск-на Амуре, в течение 18-ти лет окормляла храм Успения и всех верующих этого города. Ездили из Комсомольска-на-Амуре и к ней в Орел. Как-то, по благословению настоятеля храма, одна из четырех женщин, собравших деньги на покупку дома под храм, будущая схимонахиня Евлогия, поехала к матушке в Орел за плащаницей Пресвятой Богородицы.
Заказали плащаницу в церковной мастерской. Когда она была готова, принесли в храм освятить. Священник, который освящал плащаницу, сказал, что ее как будто освятила Сама Богородица, такое сильное от нее благоухание. Плащаницу бережно упаковали, и мать Мария со своей спутницей поехали на вокзал, чтобы добраться на поезде до Москвы, а оттуда на самолете лететь на Дальний Восток.
Поезд должен был вот-вот отправиться. Им кто-то открыл заднюю дверь в вагоне, и они вошли и встали у купе проводника. Проводник удивился, увидев матушек, но разрешил им ехать. От плащаницы шло сильное благоухание. Некоторым пассажирам это благоухание показалось нестерпимым, они стали возмущаться и прикрывать двери в купе, не выдержав благодати от присутствия святыни.
Утром приехали в Москву, сели в автобус, чтобы доехать до аэропорта. Там повторилась та же история. Когда приехали в аэропорт, оказалось, что посадка уже закончилась, и самолет уже выруливает на взлетную полосу. Матушки начали молиться, и самолет задержали. Их попросили сесть в автобус и повезли к самолету.
Когда пошли к трапу, то увидели во всех иллюминаторах удивленные лица пассажиров. Люди ожидали увидеть каких-то важных персон, из-за которых задержали рейс. А вместо этого увидели двух пожилых женщин деревенского вида. А когда матушки вошли в салон самолета, вокруг снова разлилось благоухание».
Плащаница была привезена в храм как раз накануне престольного праздника - Успения Пресвятой Богородицы.
Последний раз схимонахиня Мария приезжала в Комсомольск-на Амуре в 2000 году, когда ей было уже 78 лет. В такие почтенные годы она ехала через всю страну на Дальний Восток в свой любимый храм, к своим чадам. Умерла матушка в 2006 году, в возрасте 84-х лет, и похоронена в городе Орле на Афанасьевском кладбище, рядом с женским монастырем.
Старец без послушника — не старец
— Отец Пантелеимон, кто такие старцы? Чем они отличаются от духовных учителей или просто от мудрых людей?
— Определяющим здесь, в первую очередь, являются взаимоотношения старца и послушника, потому что как не может быть сын без отца, отец без ребенка, так и не может быть старец без послушника. Это очень тесные и абсолютно доверительные отношения, когда послушник готов ради Христа всю свою волю предать в руки старца, готов учиться у него монашеской жизни. Старца, в отличие от отца, выбирают, но когда выбрал — пути назад нет. Неважно, какой твой старец, вспыльчивый, не вспыльчивый, мягкий или строгий — тебя это уже не волнует, ты любишь его как родного отца. И другого для тебя быть не может. Преподобный Иоанн Лествичник говорит: до того, как ты выбрал себе духовного отца, ты имеешь право рассматривать черты его характера. Если ты уже стал его чадом, то, рассматривая его критическим взором, ты страшным образом разрушаешь ваши взаимоотношения.
— Наверное, как и в супружестве: выбрали друг друга, вышла замуж или женился — не разженишься.
— Да, действительно. Вступил в брак, и вдруг обнаружил, что у второй половинки характер немно-жечко другой, чем казалось сначала, но у вас уже очень тесные взаимоотношения и отступаться от них будет катастрофой.
Иногда послушники, зная особенности своего характера, умышленно выбирали себе старцев очень суровых. Например, в нашей книге есть повествование о старце Ефреме Катунакском, у которого был очень строгий наставник: он почти не давал никаких монашеских наставлений, но по бытовым вопросам был всегда очень жестким. И для отца Ефрема это оказалось невероятно полезно! Он своего старца любил от всего сердца, о нем заботился. И вот когда его наставник, отец Никифор, умирал, то неоднократно просил прощения у своего ученика и окружающим говорил: «Это не человек, это ангел!»
В таких взаимоотношениях послушника и старца наибольшим образом и раскрывается понятие старчества. Сложно описать любовь отца к сыну. И та любовь, которой старец любит послушника — хотя она может никогда не проявляться в этих взаимоотношениях, старец может быть строг и суров к послушнику, — та любовь, которую дает Господь, очень сильна. На Афоне старчество и послушание старцу воспринимается как таинство, и, соответственно, обоими участниками этого таинства руководит Господь. Во взаимоотношениях со старцем послушник научается слышать и слушаться Бога.
— То есть он воспринимает волю старца как волю Бога?
— Именно. Древний патерик сохранил такие слова аввы Пимена: «Воля человека — это медная стена, которая стоит между ним и Богом». И послушник потихонечку, кусочек за кусочком разбирает эту медную стену, слушаясь своего старца, хотя его указания могут быть зачастую непонятными или даже меняющимися каждую минуту. Но если с любовью к Богу, с любовью к старцу послушник старается эти указания выполнить, то в его душе происходит особая работа, он чувствует веяние Святого Духа. Зачастую и Господь от нас ждет тех вещей, которые мы не хотели бы — по лени, по недоверию Богу: мы хотим, чтобы нам вначале объяснили, почему так надо делать, а уж потом мы сделаем. А старец послушнику не обязан ничего объяснять.
Бывают разные взаимоотношения. Если есть послушник, который со всей искренностью оказывает старцу послушание, то старец получает от Бога вразумление, как его правильней вести в Царствие Небесное. Если же послушник оказывается очень строптивым и своевольным, то старцу остается проявлять снисхождение и милосердие, которое проявляет к нам Бог, терпя наше непослушание и своеволие. Например, про одного из старцев — отца Кирилла Карейского — говорится, что он очень любил молиться ночью, совершал, в полном смысле, всенощные бдения, а послушник его за это ругал. И вот старец старался свои подвиги от него скрывать, терпел укоризну.
Старчество младшего
— Можно сказать, что монашество — это такой авангард христианства, а старчество — авангард монашества? Люди «на передовой», которые передают свой опыт дальше?
— В общем-то, да. Есть даже такой живописующий это пример. Старец Иосиф Исихаст, известный в России, в юности обладал очень горячим характером и свою горячность сохранил до старости; однажды ему было видение, что он на передовой в битве с демонами. И он не испугался, не прятался за чужими спинами, а, наоборот, рвался в бой! Действительно, есть такие пламенные бойцы, и в каких-то исключительных случаях они вырастают почти без духовного руководства.
Собственно, отец Иосиф был из тех, кто искал по всему Афону и не мог найти себе духовного руководителя. Его сподвижник, отец Арсений, хотя и был старше отца Иосифа по возрасту и по монашескому подвигу на десять лет, не взял на себя бремя духовного руководства, а сказал младшему собрату: «Прошу, будь старцем ты, а я обещаю, что пребуду у тебя в послушании до смерти». Здесь не столь важно, кто старше по возрасту! Огромную роль играет духовный опыт: человек должен учить исходя из собственного опыта, а не быть «торговцем чужой мудростью». Только говоря от своего опыта, отцы понимали, что их слово действенно.
Эти взаимоотношения старца и его послушника, которые каждый день с утра до вечера находятся рядом, лишь в некоторой мере могут быть перенесены на взаимоотношения духовно опытного человека и мирян, но здесь тоже огромную роль играют доверие и послушание.
— Это должно быть абсолютное послушание? Разве оно возможно для мирянина?
— Нет, абсолютного послушания в таком случае никто не требует. Но если человек приходит с конкретным вопросом и старец ему отвечает, вразумляемый Богом, то, каким бы ни был странным этот ответ, вопрошающему следует поступить по сказанному. Иначе получается, что он пришел вопрошать Бога и воротит нос: «Господи, Ты что-то такое странное говоришь, я все-таки сделаю по-своему».
Наличие веры, искреннего доверия и готовность выполнить тот совет, который может казаться странным, очень важны. Зачастую, если этой веры нет, Господь старцу и не открывает ничего о конкретном человеке — отсутствие ответа будет полезней, чем ответ, который не будет принят. «Бог отнял у старцев благодать слова, — говорится в „Достопамятных сказаниях“, — и они не находят, что говорить, оттого что нет исполняющего слова их».
— А многие ли вообще готовы к такому послушанию? Или большинство из нас все-таки слушает волю Божию по принципу «Если мне не понравится, я как будто бы не слышал ничего»?
— Всегда есть люди, которые готовы с чистым сердцем воспринять то, что они слышат. А бывает и так, что кто-то с большой гордостью берет на себя непосильный подвиг абсолютного послушания и одно-временно взваливает неподъемную ношу на другого, ведь для старца нести бремя своих послушников — тоже тяжелый подвиг, старец должен быть действительно крепким молитвенником. Послушанию невозможно научиться за пять минут. Это долгий путь, на котором будет немало падений. Здесь важен и опыт старших, и трезвый взгляд на самого себя — «сын ошибок трудных». Осознание своей немощи — один из ключевых моментов православной аскетики. Но ведь и человека, который только-только встает на горные лыжи, прежде всего учат падать правильно — так, чтобы он не покалечился, а смог встать и двигаться дальше. Так и в духовной жизни: под присмотром старших мы научаемся и падать не насмерть, и вставать с юношеской ревностью.
— Кто такие младостарцы и как уберечься от попадания в ложное послушание к ним?
— Только Господь Бог наш воистину свят, все же люди, даже святые, имеют те или иные человеческие немощи и недостатки. Какие-то несовершенства имеют и те священники, которые поставлены Церковью нести духовническое послушание, направлять духовную жизнь людей. Их задача — пасти церковное стадо, не давая овечкам срываться в погибельные бездны ересей, колдовства, богоотступничества и прочего зла, но и не лишая их внутренней свободы. Во многих вопросах даже апостол Павел давал лишь советы, а не навязывал свое решение — так и добрый пастырь не выдает свои человеческие рассуждения за Божественное откровение. Послушание — это дело любви и доверия, а не армейской дисциплины. Но бывает, что священник из-за примешавшейся гордости считает свое мнение единственно верным и силой пытается затолкнуть чадо в Царствие Небесное: делает за него жизненно важный выбор или указывает в мелочах, не получив на то никакого Божественного просвещения.
Духовника надо искать «не глазами, а слезами», просить у Господа, чтобы Он сам вручил нас доброму пастырю. Научимся сначала быть прос-тыми овечками стада Христова, полюбим храм, будем следить за своим языком и поступками, проявим уважение к нашему приходскому священнику — и если Господь сочтет это полезным для нас, то обязательно устроит и встречу со старцем.
Чудо полезно не всем
— Говорят, на старцах, на их молитве держится мир. Это правда или, скорее, такое клише?
— В русской поговорке говорится, что не стоит город без святого, а селение без праведника. Даже в быту это бывает видно: есть человек, на котором держится школа, — и не обязательно это директор; есть человек, на котором приход, — и не обязательно это настоятель. И там и там это может быть тетя Маша, уборщица, которая просто всех ласково встречает и обо всех тихонечко молится.
Вместе с тем очень ясно ощущается, насколько в нашей жизни все шатко и хрупко, в один момент может все разрушиться. И Господь хранит мир Своей милостью по молитве Своих угодников: кто-то из них уже на Небе, а кто-то еще живет на земле и совершает свой путь восхождения.
— Отчасти оттого, что человеку хочется видеть в старце некоего, грубо говоря, фокусника, который мановением волшебной палочки решит все его проблемы. И, не найдя такого, люди говорят: «Нет, не буду слушаться того, кто мне говорит что-то делать, трудиться, мне нужен прозорливец, чудотворец! Нет нынче таких…»
Надо понимать, что не всем полезно чудо — чаще всего нам надо рукава закатать и самим решать проблемы. Если у тебя зарос огород, а нет в этом селении тракторов, которые его расчистили бы, придется взять лопату и тяпку и самому работать. А если всю работу за тебя будет делать чудо-трактор, то ты сам обленишься, жизнь твоя станет простой, но нехорошей.
В каких-то случаях действительно надо, чтобы было явлено чудо. Чтобы безнадежно больной ребенок вдруг вскочил и радостно побежал, и у всех, благодаря этому, укрепилась вера. Но это не означает, что при всяком чихе ребенка нужно бежать к старцу и просить об исцелении. Поиск старцев, которые решили бы наши проблемы за нас, психологически вполне понятен.
— Зачастую старцы были людьми без образования, простыми, и это смущает приходящих…
— Господь может сделать старцем и не очень образованного человека — он и через ослицу объявил Свою волю. Просто надо открыть свои уши, открыть свое сердце, чтобы услышать.
— У Паисия Святогорца, кажется, было всего несколько классов школы за спиной, а к нему очередь выстраивалась за советом!
— Преподобный Паисий — это человек с удивительной остротой ума, внимательностью и к себе, и к окружающим, и к природе. Огромное богатство его души изливалось на всех, и благодаря таланту облекать наставления в такую остроумную, наглядную форму, его слова легко запоминались. Он приводил массу примеров из обычной жизни, очень яркие сравнения с природой, очень доступно говорил. Примерно к этому стилю относится и устная традиция, которая лежит в основе патериков. Допустим, жил такой-то старец, его жизнь была сокрыта от людских глаз, но иногда он что-то яркое говорил или делал, чтобы научить людей. Например, брал корзину, насыпал в нее песок, приходил в обитель, где братия укоряли друг друга, и ходил по двору. Его спрашивали: «Что ты делаешь, авва?» Он отвечал: «Я свои грехи повесил за спину, о них не забочусь, вот хожу, смотрю на чужие». Такие краткие поучительные истории, еще и с долей юмора, хорошо запоминаются и зачастую приходят на ум в нужный момент. Например, тяжеловато пересказать житие преподобного Амвросия Оптинского, а вот те короткие присказки, которые он часто использовал, легко запоминаются и могут вовремя приободрить человека и подсказать ему, как действовать.
Послушание архондаричного монаха
— Старцы очень разные, они не укладываются в один типаж. Вот старец Паисий был человек очень простой и с юмором, старец Иосиф — очень горячий, необыкновенный подвижник. А еще какие-то примеры Вы можете привести?
— Например, у нас в патерике есть рассказ об одном старце, который был архондаричным, то есть ответственным за прием паломников. Но при этом был страшным молчуном! То есть по должности этот старец обязан со всеми беседовать… будучи сам человеком очень тихим, очень скромным. Люди, которые приезжали в монастырь святого Павла, этому сильно удивлялись. А потом… присылали поздравительные открытки монахам: «Поздравляем Вас с вашим архондаричным!» Потому что, хоть он и молчал, и, казалось бы, был нелюдим, но от него исходила любовь, которую все чувствовали.
Есть и юродивые старцы, которых люди принимали за сумасшедших, но которых иногда могли застать, допустим, стоящими посреди улицы, в рванье, босиком, по памяти совершающими богослужение сегодняшнего дня от начала до конца!
Были игумены, которые с материнской заботливостью выполняли все послушания и за все свое игуменство не сделали никому ни одного замечания! Сами выполняли те работы, которые необходимо было сделать другим монахам, и молились, чтобы Господь их вразумил. Своим примером они оказывали на послушников еще большее воздействие, чем если бы кричали и топали ногами.
Есть повествования об удивительно трудолюбивых монахах, у которых были золотые руки: у них на огороде вырастали такие помидоры, что надо было подниматься на лесенку, чтобы их собрать!
Есть и такие истории. Один человек до прихода на Афон занимался спиритизмом. И когда он принял решение уходить на Святую гору и пошел на последний сеанс спиритизма, духи долго не являлись и сказали, в конце концов, кому-то из присутствовавших: «Не явимся, пока вот этот человек не переменит своего решения идти на Афон». И он, придя на Афон, стал писать о том страшном вреде, который приносит спиритизм.
Вот такие разные люди жили на Афоне — настоящий цветник характеров и дарований!
— Древние жития зачастую рисуют идеальный образ подвижников. Вы пишете о современных старцах без идеализации?
— Конечно, есть примеры падений и восстаний, в патерике говорится и об опасностях, которые могут подстерегать на пути чрезмерного подвига. Например, в нашей книге есть рассказ об одном монахе, который жил отшельником и был очень строгим постником: он вкушал пищу раз в два дня или даже реже. От такой суровости к себе он, в конце концов, несколько повредился. Когда его забрали в монастырь, чтобы за ним ухаживать, этот подвижник был очень раздражителен, никому не хотел доброго слова сказать, он не мог молиться, все в нем кипело — и для него самого такое состояние, практически богооставленность, было очень мучительным. Там он пробыл несколько месяцев, понял свое состояние, примирился со всеми, молитва к нему вернулась, и он почил в мире.
Есть повествование о монахе, который жил на Афоне и командовал рабочими. Со временем он погрузился в житейскую суету, растолстел и забросил свое монашеское правило. Вернулся он к своей прежней юношеской горячности в вере после одного страшного видéния, и прожил очень достойную монашескую жизнь.
Это рассказы о живых, не идеализированных, людях, и этим они ценны! Это не книжки-раскрас-ки про суперменов. Бывало, что и разбойники становились святыми, и монахи после тяжких падений возвращались к монашеской жизни и даже получали дар чудотворений.
Поэтому истории из жизни старцев дают достаточно богатый материал для принятия решений в наших житейских передрягах.
«Я понял, что я дома»
— Отец Пантелеимон, откуда сегодня в России такое внимание к Афону?
— Дело в том, что на Афоне не прерывалась монашеская традиция. В России она восстанавливалась преимущественно по книгам, а там традиция живет много веков. И, на самом деле, на Афон всегда ориентировалась русская Церковь. Если взять такую фундаментальную книгу, как Типикон, который определяет устав нашей богослужебной жизни, то можно увидеть, что по его правилам живут скорее на Афоне, чем в наших приходских храмах: например, там утреню совершают на восходе солнца, а у нас — ближе к закату, и во множестве других моментов монашеская жизнь там намного ближе многовековой традиции.
— Вам приходилось встречаться с людьми, которых можно было бы назвать старцами?
— Я чуть-чуть общался с архимандритом Парфением (Мурелатосом), настоятелем монастыря святого Павла на Афоне. Это человек-гора, во всех смыслах. От него исходит ощущение очень глубокой основательности — это человек, о которого разбиваются мирские волны. При этом он очень простой и мудрый, любящий, рядом с ним чувствуешь себя как маленький мальчик рядом с большим, любящим тебя дедушкой, испытываешь огромное уважение и трепет. Тебе немножко страшно — ты понимаешь, что он про тебя уже все знает, — но в то же время тебя не покидает ощущение безопасности рядом с ним.
Совершенно другой по характеру — схиархимандрит Гавриил (Бунге) из Швейцарии, у которого мне довелось пожить неделю. Это человек широчайшей эрудиции, прекрасно владеющий многими языками, читающий святых отцов в оригинале, человек немецкой аккуратности. Рядом с ним быть и радостно, и очень интересно, и при этом опасаешься, как бы своей нечуткостью не создать неудобства или не вызвать диссонанса. Как раз стремление быть «на одной волне» со старцем и должно быть характерно для послушника — он учится с полуслова старца понимать и торопится его волю исполнить.
— А как Вы сами пришли в монашество?
— Все было как-то удивительно плавно и безболезненно. Если кто-то может рассказать о приходе к вере через скорби и сложности, то мне, скорее, было непонятно, как отблагодарить Бога за то обилие всего, что Он мне дает! Наверное, отсчет можно начать с моего крещения, в 11 лет. Правда, с него не началось воцерковление. Однако от самого Таинства осталось удивительно светлое, ясное чувство начала новой жизни — оно сохранилось навсегда.
— Креститься Вы решили сами?
— Нет, меня привела мама. Потом была хорошая школа, поступление в университет, замечательные друзья — никаких сложностей я не помню. Однажды знакомые привели меня на Пасхальную службу в храм, и стоя там, в этой тесноте, я вдруг понял, что я здесь дома. Что я там, где мне и надо быть, и это место абсолютно для меня родное и радостное. И потом потихонечку началось осмыс-ленное воцерковление: читал святоотеческую литературу запоем, начал помогать в храме — как раз тогда закончилось мое обучение в университете. Как-то очень естественно, таким «мягким образом» я поступил в семинарию, потом в академию*. И жизнь под покровом преподобного Сергия, в Троице-Сергиевой Лавре, оказывала на меня большое влияние. Там я нашел своего духовника, который однажды спросил: «Если появится маленький монастырь, пойдешь?» Я говорю: «Пойду». Потом действительно появился маленький монастырь, и я пошел, закончив Академию. Такой путь был, как мне кажется, просто устланный коврами!
— Без всяких сомнений?
— Переживания были. Но они как-то из памяти выветриваются, а нежная, любящая рука, которою Господь тебя вел, — ее ощущение остается. Переживания большей частью связаны с какими-то глупыми попытками в сторону свернуть, когда и понятно было, что они уводят не туда. Были резкие и неверные движения…
— Есть такая присказка: если ты на 99 процентов уверен в выборе монашества, а на 1 процент сомневаешься, то, когда наденешь мантию, 99 процентов уверенности обратятся в 99 процентов сомнений. Это действительно так?
— Смотря что ты вообразил себе о монастыре. Если у тебя есть какие-то ожидания, то несоответствие этим ожиданиям, которое вполне естественным образом может возникнуть, приведет к разочарованию. Естественным образом — потому что можно представлять себе некую картину монастыря, подсматривая в замочную скважину, а потом заходишь — и там все по-другому! А если ты ничего особенно не ожидаешь — опять-таки, как во взаимоотношениях супругов, не ждешь, что невеста тебе всегда будет вкусно готовить, содержать в идеальном состоянии дом и всегда пребывать в хорошем настроении, — то твои иллюзии и не разобьются о реальность, ты не разочаруешься. Когда ты женишься, для тебя важен человек такой, какой он есть, вне зависимости от всяких внешних обстоятельств. Так и в отношении монастыря: ты приходишь не к стенам, не к укладу жизни, ты приходишь в первую очередь к своему духовнику. То есть вверяешь себя ему. И становишься такой мягкой глиной: вот я пришел, лепите из меня, что хотите, я вам полностью доверяю. А если ты жесткий, как камень, а из тебя пытаются что-то лепить, возникают болезненные ощущения.
— Доверие Богу и доверие человеку — понятия близкие. Ты доверяешь Богу в первую очередь, значит, Господь тебя убережет, не даст в обиду и сподобит тебя Царствия Небесного. Непросто жить, доверяя, но еще мучительнее жить, постоянно ожидая подвоха, всего опасаясь. Да, можно существовать, как премудрый пескарь, выдолбив себе маленькую норку и никуда оттуда не высовываясь, но это сложно назвать жизнью! А жизнь с доверием — это жизнь, которая бьет ключом! Ты всякий день готов к чему-то новому. И при таком доверии меньше ценишь то, что в твоих руках зажато, и меньше огорчаешься из-за своих ошибок и падений.
У меня возникает такая ассоциация. Перед тобой поставлена задача принести воды в стакане с одного конца поля на другой. И ты, радостный и уверенный в себе, берешь этот полный стакан и идешь! Но вот чуть-чуть воды пролилось — начинаешь нервничать. Еще чуть пролилось — еще больше начинаешь нервничать, у тебя начинает трястись рука, ты совсем выходишь из себя и уже готов этот стакан бросить оземь и сесть, расплакаться. Такое отношение бывает, когда ты не на то смотришь. Тебе сказано: хоть сколько-то воды донеси на другой конец поля. Это твоя финальная цель, а остальное — мелочи. И не важно, какой ты придешь — ты можешь весь измазаться в грязи, не важно, сколько ты воды прольешь — может быть, в стакане останется лишь капля на донышке, но ты должен выполнить задачу. Есть Тот, кто поручил тебе ее. И чем меньше внимания обращаешь на себя, а больше — на то, чего от тебя ожидают, тем лучше. А тщеславие выпирает, тебе хочется стакан полным донести. Забудь о падениях, помни о финальной цели. Важен не ты и не твои падения или успехи, важны твои взаимоотношения с Богом, твое доверие Ему. Вот такой подход, мне кажется, верный. Твое недоверие тебя останавливает, замыкает на себе и стакане, а цели не видно, и ты можешь сесть и прожить всю свою жизнь на этом конце поля, стакан будет стоять перед тобой, а ты будешь бояться его взять и понести.
— Все, о чем Вы сегодня говорили — и о старчестве, и о послушании — все это объединяет какая-то радость. Напоследок скажите, пожалуйста, какое место в жизни монахов, старцев, да и в обычной христианской жизни занимает именно радость?
— Есть известная такая фраза: если бы люди знали, какой радостью полно монашество, все бы побежали в монахи; но если бы люди знали, какие их там ожидают скорби, то никто в монашество не пошел бы. А если делать отсылку к знакомым светским текстам, то вспоминается такая песня: «Она идет по жизни смеясь, встречаясь и прощаясь, не огорчаясь… но не замечают, как плачет ночами та, что идет по жизни смеясь». Поэтому, когда идет интенсивная внутренняя жизнь, работа, превозмогание своей лени и нежелания, — за все это Господь воздает и радостью. И людей удивительных посылает навстречу. Господь не обманывает то доверие, которое ты Ему оказываешь. Это не означает, что идут какие-то взаиморасчеты с Богом или со старцем. Просто появляется тот опыт, который тебя утверждает в выбранном тобой намерении. А зачем нам быть «буками» и заниматься самокопанием, если Христос воскрес и двери рая для нас открыты? Сидим, унываем, дуемся, а двери-то открыты и через них светит солнышко…
Православными старцами считаются люди, обладающие высокой духовностью и природной мудростью, чаще всего священнослужители. В древней Руси, истории о таких людях передавались из уст в уста, о них слагались легенды. Собиралась огромная очередь, желающих получить совет, избавиться от болезней.
Известные старцы современности
С давних пор, старчество в православии - это особый институт духовного наставления. В России и на Украине все еще живут люди, обладающие даром прозорливости. Не все монахи принимают посетителей, но к некоторым из них все еще можно попасть на прием. Святые современные старцы в России, которые живы в это время:
Старцы на Украине
На территории Украины не так много священнослужителей, наделенных даром прозорливости. К ним относятся:
- Алипий (Погребняк) - архиепископ Украинской Православной церкви, на покое с 1997 года.
- Старец Серафим. Живет в Святогорской Лавре Удивительная личность, о нем есть множество благодарных отзывов. К нему можно обратиться, предварительно уточнив график приема.
Помимо этого, можно посетить Почаевскую Лавру. Она находится на Западной Украине (Тернопольская область, г. Почаев). Там живут несколько монахов , обладающих даром свыше. С ними можно побеседовать без предварительной записи и обычно не приходится ждать.
Отзывы о помощи
Люди, обратившиеся к прозорливым старцам, в Москве и Московской области , делятся своими впечатлениями о встрече, чтобы помочь другим:
В воскресенье батюшка Илий проводил службу в Подмосковье (район Переделкино). Потом подошел к людям и давал наставления. Огромное ему спасибо и крепкого здоровья! Очень помог нам с мужем. Приехали в первый раз и сразу же попали.
Виктория
Была на отчитке у отца Германа. Помогло за один раз. В моем храме так и сказали, что может помочь только он. В Москве больше нет священников с такой силой.
Ходила к отцу Валериану Кречетову на исповедь и причастие. Сейчас батюшке уже тяжело проводить исповедь, но службы он ведет и с людьми общается. Часто бывает в храме Новомучеников и Исповедников Российских. Это рядом с храмом Покрова Богородицы. Когда идет Великий пост, его почти всегда можно застать в храме.
Актуальная информация
Великие старцы - такие же люди. Ни один человек еще не смог прожить вечную жизнь в материальном мире. Все рано или поздно уходят . К сожалению, некоторых священнослужителей не так давно не стало:
Светлая память великим старцам, вся жизнь которых являлась служением Богу и людям. Но тем, кто нуждается в помощи, не стоит отчаиваться. В России и Украине еще здравствуют ныне наделенные дарами Господа, и преданно выполняют свой долг. Ни один из тех, кто обратился за поддержкой к этим мудрым людям, еще не пожалел о своем решении.
Однако стоит подумать над словами старицы монахини Матроны. Она утверждала, что прежде чем отправиться к старцу, стоит помолиться Господу, чтобы он дал ему правильный ответ на вопрос. Так или иначе, будущее зависит не только от наказов мудрецов, но и оттого, будут ли этим советам следовать.
13 июня 2013 года, в праздник Вознесения Господня, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил хиротонию архимандрита Сергия (Булатникова) во епископа Клинцовского и Трубчевского (Брянская митрополия).
Свет и святость – понятия близкие. Митрополит Сурожский Антоний говорил, что важно хотя бы однажды увидеть сияние вечной жизни в глазах другого человека. Архимандрит Сергий (Булатников), настоятель Казанской Богородицкой Площанской пустыни, знал многих таких, «сияющих», людей. «Я удивляюсь, – говорит он, – какие были люди, какая вера. Даже их вид был совершенно особенный: все они светились. Такие вот святые наших дней».
Ниже мы публикуем воспоминания отца Сергия о его встречах со «святыми наших дней», прозвучавшие в эфире радиопрограммы «Благовещение».
Старцы Псково-Печёрские: «Их закалили гонения»
– Отец Сергий, Вы видели в жизни многих старцев, расскажите, пожалуйста, о них!
– Благодарю Господа, что Он сподобил меня узреть дивных отцов. Когда я жил в Псково-Печёрском монастыре, там подвизались архимандрит Александр, в то время игумен, архимандрит Нафанаил, тогда архидиакон, всем известный схиигумен Савва (Остапенко), отец Иоанн (Крестьянкин), схиигумен Онисифор, архимандрит Алипий (Воронов). Это были настоящие монахи-подвижники. А сейчас монашество ослабело.
– Чем те монахи отличались от современных?
– Они трудились день и ночь, никогда не сидели без дела. Был у нас келарь, он заведовал съестными припасами, игумен Иероним (позже стал архимандритом), который пришёл с фронта, ножки одной у него не было, ходил на протезике. Когда оканчивалась братская трапеза, он собирал все оставшиеся кусочки хлеба (а тогда было 30 человек братии и ещё паломники), приглашал кого-нибудь из нас. Мы эти кусочки резали и сушили. Постом эти сухарики ели или клали в гороховый суп, то есть, ничего не пропадало, хозяйство велось экономно. Ещё варили квас. На Родительскую субботу бесчисленные паломники привозили 2-3 грузовика хлеба (тогда ведь это был единственный, кроме Лавры, мужской монастырь в России)! Хлеб мы сушили, а потом делали из него дивный квас в огромных кадках. Отец Иероним был старцем удивительной доброты. Когда мы потрудимся, он полезет в свои закрома, достанет для нас баночку лосося, например, кофе растворимый или конфетку. А в то время это всё были деликатесы!
Архимандрит Алипий, тоже необыкновенный человек, он юродствовал немного, мог при случае пошутить, ввернуть крепкое словцо. Стоит, к примеру, он у себя на балконе (дом этот сохранился), видит – старушка идёт. «Что пришла?» – говорит. «Батюшка, корова у меня пропала… Как жить?» Батюшка в карман полезет, кинет ей: «На тебе на корову». Уж не помню, сколько тогда корова стоила, но дорого. Приходят к нему: «Батюшка, крыша потекла!» «Вот вам на крышу». Он всем деньги раздавал, помогал всем. Иконы дивные писал. Ему перед кончиной Матерь Божия явилась. У него развивалась водянка, ложиться он уже не мог и поэтому сидел в кресле. С ним были иеромонах Агафангел, Ириней-эконом и отец Александр. Вдруг он им говорит: «Дайте, дайте скорее карандаш! Я Её нарисую, вот Она пришла! Какая Она прекрасная…» И стал рисовать. Так и умер с карандашом в руках.
Архимандрит Нафанаил, дивный, очень строгий старец и монастырский казначей, он считал монастырские деньги, берёг их, вёл все книги. Иногда мог поругать за проступок. Но интересно, что он никогда в баню не ходил и всё время был чистенький. Чаю не пил вовсе, только кипяточек. Такой вот подвижник. Он был сыном протоиерея Николая Поспелова, новомученика, расстрелянного за веру, прекрасно знал Священное Писание. И сам написал своему отцу тропарь, когда того прославили. Архимандрит Нафанаил пришёл в монастырь во время войны, в 1944-м году. Умер, наверное, лет 5 назад. И за всё это время, т.е. более чем за 50 лет, он из монастыря не выходил и не знал, что за стенами делается. И таких было много. Братия собралась удивительная. Гонения и притеснения их закалили и сплотили.
– Такими были монахи Псково-Печёрского монастыря или все православные люди?
– Почти все православные люди того времени. Я говорю: это был другой мир. Взять сегодняшнюю жизнь и 30 лет назад – небо и земля!
– А что изменилось?
– Да всё изменилось – верующие, духовенство. Дух мира сего довлеет. А Господь что нам говорит? «Не любите мира, ни того, что в мире. Кто любит мир, в том нет любви Отчей». А мир пленяет, смущает людей всяческими земными удобствами, наслаждениями, колеблет слабую человеческую душу. Нельзя ничего этого любить, если мы любим Бога.
Большинство монахов, духовенства того времени прошли ссылки, испытания, тюрьмы, и были людьми, закалёнными во всём. Страдания даровали им совсем другое духовное состояние, они верили, что так их испытывает Господь.
Матушка Еннафа: Пасха на болоте
– Матушка Еннафа рассказывала мне, что они работали на лесоповале. Представляешь, женщин заставляли валить лес! Они валили деревья, обрубали сучья, лес вывозили. Молиться, как обычно, они не могли: у них отобрали все привезённые с собой книги, читали молитвы на память.
Однажды на Пасху их выгнали на работу. Пришли они, а там болото. Они там и стали Пасху петь. Комаров – страшное количество. Из болота вышли, вся кожа синяя была, так комары погрызли. А когда они в болоте Пасху пели, им с берега кричали: «А ну, чернохвостые, выходите, сейчас всех перестреляем!» Монахини не слушались и продолжали петь. И, пока пасхальный канон не пропели, не вышли. Вылезли, думали, что сейчас их прямо тут и пристрелят. Но сошло с рук, просто посадили на голодный паёк. Я говорю: «Матушка, а чем же вас там кормили?» «Мы, – говорит, – выживали тем, что, когда ходили в лес, ели сырые грибы и ягоды. А так давали баланду, проржавевшую селёдку, да хлеб, будто глина».
Иногда я спрашивал её: «Матушка, как же вы там жили?» «Ой, деточка, слава Богу, так хорошо!» «Да что ж хорошего-то?» «Сидим мы с одной монашкой, когда на этап нас посылали, я её спрашиваю: слушай, Агафья, сколько у тебя скуфеек было?
– Три, – говорит.
– Как три?!
– Одна выходная, бархатная, две простые.
– А самоваров сколько?
– Два, – говорит. – Один большой, другой маленький.
– Вот видишь, хотела с таким грузом в Царство Небесное войти. Спасибо советской власти, от всего нас избавила!»
А потом добавляла: «Последнее время, деточка, нам уже хорошо жилось! Монашки мы все рукодельные. Было нас трое, и начальство приказало шить им френчи да одежду. Они за это нас подкармливали. Потом меня начальник лагеря взял в прислуги. Я у него жила, за детьми ухаживала, убирала квартиру. Даже на базар меня посылал, знал, что не убегу. Так что, слава Богу, последнее время хорошо жила».
Вот такая старица матушка Еннафа, Царство ей Небесное. Лицо её помню, глаза такие пронизывающие, лучезарные.
Матушка Фомаида: Грядущую ко мне не изжену вон
– Матушка Фомаида умерла в 102 года, я тогда ещё даже священником не был. Она жила у добрых людей, которые отдали ей баньку, в ней она устроила кельицу. До революции, ещё девушкой, пешком ходила в Иерусалим. Это путешествие заняло около года. Тогда пешком шли до Одессы, пароходом переправлялись в Турцию. У царского правительства со всеми странами, через которые проходили русские паломники, существовало соглашение. Вот так она побывала на Святой Земле.
Рассказывала о своём приходе в монастырь. Ездила-ездила по монастырям, думала, в какой из них поступить. Раз приехала в обитель где-то под Иркутском. «Зашла в храм – и словно всегда тут была и всех знаю», – говорит. Осталась. Потом её переслали на подворье в Москву. Революция застала её в Москве. А в монастырь она поступила так: «Пришла я к игуменье, матушке Каллерии. Поклонилась и говорю:
– Матушка, возьмите меня в монастырь.
А она мне:
– Ой, деточка, ты такая молоденькая, ты нашей жизни не понесёшь. У нас трудов много. Монастырь бедный, надо много трудиться.
– Матушка, всё буду делать, что только скажете.
– Нет-нет, деточка, ты ещё молодая, не могу я тебя взять.
А у меня такое дерзновение!
– Приду, – говорю, – встану перед воротами и буду именем Господа молить, чтобы меня взяли в монастырь. Что ж Вы, ворота закроете?
Она заплакала и говорит:
– Нет, не могу ворота закрыть. Господь сказал: «Грядущего ко Мне не изжену вон». Должна тебя принять.
И приняла меня в монастырь».
Такая старица была, матушка Фомаида! Она ведь с бесами сражалась, как с дикими зверями. Хозяева, у которых она жила, Наталья и Павел, рассказывали, что слышали по ночам, как она их гоняла. А глаза у неё были – прямо-таки серафимские очи. Много интересного мне рассказывала о церковной жизни тех времён. Но все эти рассказы документально не подтверждены, это, скорее, предания. Вспоминала она, например, об одном батюшке, отце Петре. Это был старый священник, ещё царского посвящения, служил на приходе в Смоленской области, настолько бедном, что когда он умер, то приход закрылся. Было это году в 1970-м-1972-м. Село называлось Леонтьево. Батюшка отбывал срок в степях Казахстана. Его забрали где-то в 30-е годы, когда духовенство подвергалось изощрённым издевательствам. Поставят, например, бочку с тюремными нечистотами на салазки и заставляют заключённых её тащить. Потом их расстреливали, тела сбрасывали в выкопанные заранее ямы и заливали содержимым из этой бочки.
Были ночи, когда расстреливали по 70-80 и даже 300 человек. Батюшку не расстреляли, а ранили в руку, и он незамеченным лежал в яме с нечистотами под кучей тел. Ночью выбравшись из ямы, полз по степи. Ночь тёмная, ничего не видно. Уже думал, что погибает и молился, готовясь умереть. Вдруг видит маленький мерцающий огонёк, подошёл ближе: избушка-мазаночка, в ней лампадка горит. Постучал. А там оказались люди, которые молились. Они приютили его, и он жил у них в подполе 8 лет. Ночью выходил подышать воздухом, чтобы никто не видел, а днём прятался.
Много они рассказывали подобных этой историй. Я удивляюсь, какие были люди, какая у них была вера, какая крепость. Даже их вид был совершенно особый: они светились. Такие вот святые наших дней, которых мне удалось увидеть.
Матушка Алипия: Ключи от небесных келий
Блаженная Алипия (в миру Агапия Тихоновна Авдеева) родилась в 1910 году в Пензенской области в благочестивой семье. В 1918 году родителей Агапии расстреляли. Всю ночь восьмилетняя девочка читала по ним Псалтирь. Недолго проучившись в школе, она отправилась странствовать по святым местам. В годы безверия 10 лет провела в тюрьме, несмотря ни на что, старалась соблюдать пост, молилась, всю Псалтирь знала наизусть. Во время войны Агапия была отправлена на принудительные работы в Германию. После возвращения принята в Киево-Печерскую Лавру, где прожила до её закрытия. При постриге в монашество получила имя Алипия. Три года по благословению прожила в дупле дерева. После закрытия Лавры поселилась в домике около Голосеевской пустыни. Сюда за советом и помощью приходили и местные жители, и верующие люди со всех концов России. За день, бывало, матушка принимала 50-60 человек. Скончалась она 30 октября 1988 года. Перед смертью старица просила у всех прощения и приглашала приходить к ней на могилку, рассказывать о своих бедах и болезнях .
– А в Киеве жила матушка Алипия, не слышали? Её, наверное, скоро во святых прославят. Старица дивная! У неё было море кошек и котов, причём все больные. Она их собирала и кормила. Из леса к ней лось выходил, она его тоже кормила. Ещё курочки были. Когда она выходила, вся живность к ней сбегалась.
На спине – я смотрел и думал: что это такое – горб, не горб? – она носила икону мученицы Агапии, в миру-то она была Агафья. А спереди – целую связку ключей. «Матушка, а что у тебя за ключи-то?». А она: «Кельи, деточка, открываю этими ключами, кельи». Уж, какие кельи – не знаю, наверное, небесные…
Она юродствовала. Жила в Киево-Печерской Лавре до её закрытия, помогала старчикам. И себя называла в мужском роде: «я ходил», «я был». Однажды в конце 70-х годов мы с Володенькой отправились к матушке Алипии. А он покушать любил и говорит: «Хочу сала хохлацкого попробовать». Наелся сала с картошкой. Идём по дороге, он спрашивает: «Как ты думаешь, причащаться мне завтра или нет?» Я отвечаю: «Как же причащаться? Ты же сала наелся! Потом, в другой раз причастишься». Заходим, матушка Алипия вытаскивает чугунок. А у неё всегда был один обед: борщ, да чугунок каши гречневой (и сейчас, когда празднуют день её памяти, на кладбище угощают приходящих к ней борщом и кашей).
Заходим, а у Володи ноги очень болели. Матушка у печи. Мы ей: «Матушка, благословите. Здравствуйте». Она тянет чугунок с печи и приговаривает: «Вот видишь, я, когда жил в Киево-Печерской Лавре, никогда сала не ел. А тут – наелся сала, и причащаться хочу идти!» Мы стоим, а Володя говорит: «Ой, так это ведь я же сало ел…» «Так она про тебя и говорит». Он ей: «Матушка, ноги очень болят». Она ему: «Сейчас я тебя угощу». Ставит на стол кружку литровую, под пиво такие раньше были, и в неё льёт и коньяк, и пиво, и водку, и вино, и газировку – всё вместе. Смешала, даёт ему: «На, пей». «Как же я это буду пить?» «Пей, говорю!» Он выпил. Думал, плохо ему будет – нет, ничего. Сидели, говорили, потом попрощались и пошли. А ноги у него болеть перестали. Так по сей день и не болят, как он ту кружку выпил.
Советская власть её преследовала, ведь к ней народ ходил, а хаточка её стояла на бугорке. Один раз какой-то партиец приказал старицу выгнать, а домик снести. Приехал трактор сносить дом с предписанием: «Если старуха не уйдёт – вместе с ней сносить». То есть, власти серьёзно взялись за дело. Трактор подъехал, матушка вышла – трактор заглох. Никакими силами его не могли завести. Пришлось цеплять тросом и оттаскивать. Когда его утащили, трактор завёлся с пол-оборота, а ведь уже хотели ремонтировать. С тех пор больше матушку не трогали. А умерла она в 1988-м году. Глаза её, совершенно необыкновенные, знаете, такие чистые, как только у детей бывают, излучали мир и покой.
Все эти матушки рассказывали что-нибудь, и духовный мир и покой навевали. И сами прямо-таки светились.
Подготовила Александра Никифорова.