Актуальное всегда представляется незыблемым, тем, что должно быть и что было всегда. Прежде всего так работает восприятие языка, поэтому так трудно привыкать к новым словам - заимствованиям или неологизмам. Язык мы впитываем вместе с законами природы: ночью темно, днём светло, слова в предложении строятся определённым образом. На самом деле, менялся русский язык неоднократно, и каждый раз нововведения, которые сейчас стали частью нашей обычной речи, воспринимались многими очень болезненно.

Как и зачем уходить от простого русского языка и возвращаться к нему обратно

Если попробовать почитать русские тексты второй половины восемнадцатого и первой половины девятнадцатого веков, будет видно, насколько трудно сейчас воспринимаются первые и насколько легче - вторые. Дело в двух вещах. Во-первых, в моде.

Восемнадцатый век - это век моды ухода от естественности как показатели изящества и культуры. Прилично одетый и накрашенный человек должен быть похож на фарфоровую статуэтку, неважно, кавалер он или дама. Дом приличного человека должен быть похож на гигантскую шкатулку с изящными, в завитушках, с гнутыми ножками и ручками безделушками внутри. То же самое ожидалось и от языка. Просто должны говорить только простолюдины. Чем человек культурнее, тем сложнее он составляет из слов конструкции и больше употребляет затейливых сравнений.

Девятнадцатый век любил сочетать игру в естественность с декоративностью. Дама не должна выглядеть так, словно её пудрили свинцовыми белилами, а кавалеру ни к чему быть настолько же нарядному, как ёлочной игрушке (ну, разве что у его полка мундир так выглядит, тогда делать нечего). Отмирают парадные спальни - которые нужны только для того, чтобы в них принимать гостей «неформально». Декоративность больше не должна запутывать глаз.

Всё начало девятнадцатого века - это фактически выработка нового языка, который был бы по-прежнему русским, но брал бы простоту природной, знакомой каждому по крестьянским говорам речи без её грубости, пригоден был бы не только для примитивных чувств и мыслей, но и для сложных, позволял бы сохранять вежливую дистанцию, не превращая её в смешную церемонность. Этот процесс шёл фактически весь девятнадцатый век.

Многие обороты, которые для современного русского уха кажутся родными и привычными, на самом деле именно в первой половине девятнадцатого века были заимствованы из французского или немецкого языков путём буквального перевода. Вот только несколько из них: «убить время», «вопрос жизни и смерти», «носить отпечаток», «быть как на иголках», «без задней мысли», «с первого взгляда», «от всего сердца» - из французского. «Крылатые слова», «распорядок дня», «разбить наголову», «невзирая на лица», «вот, где собака зарыта» - из немецкого.

Именно в первой половине девятнадцатого века в русский язык пришло много французских, которые в наше время смотрятся родными. «Батон», «автор», «ваза», «герой», «экран», «шикарный», «блондин», «шевелюра», «трюк» - вот только несколько примеров. Тогда же влился в русскую речь и английский «клуб». Подарила переходная эпоха от послепетровского к пушкинскому русскому языку нам и придуманные слова с русской основой, например, «трогательный», «влюблённость», «промышленность», «достопримечательность» - за них и некоторые другие спасибо Карамзину.

Многим, тем не менее, заимствования из французского не нравились. Предлагалось искать альтернативу на основе славянских корней. Зачем сюртук, если есть кафтан? Давайте считать, что кафтан просто поменял фасон… то есть форму… то есть, тьфу ты, покрой. Впрочем, при близком рассмотрении кафтан оказывался тоже нерусским по своему корню, а народ всё не спешил переходить с галош на мокроступы.

Когда меняется весь мир

Новую категорию слов подарила вторая половина девятнадцатого века, когда молодые женщины стали массово выходить на работу. Одни это делали по идеологическим соображениям, другие - поскольку после отмены крепостного права оказались без источника дохода. Кроме того, женщины начали учиться. В прессе и речи появились слова-версии названий профессий, новых и старых, в женском роде.

Конечно же, новым словам сопротивлялись опять. Разве не уродливо, не поперёк русского уха звучат такие уроды, как «студентка», «телефонистка», «журналистка», спрашивали в своих статьях радетели русского языка (и это их ещё не настигла «туристка»). Всю последнюю треть девятнадцатого и первую треть двадцатого веков женские формы для профессий будут множиться: лектор - лектриса, авиатор - авиатриса, скульптор - скульптриса, продавец - продавщица, моряк - морячка, рабочий - рабочая, учёный - учёная, председатель - председательница. И только уже при Сталине с общей модой на консервативность и вторую четверть девятнадцатого века как образец во многих вещах мужской род снова начнёт вытеснять женский из «профессиональной области».

Огромный переворот в языке случился после февральской и октябрьской революций. Писатели, журналисты, чиновники стали искать более энергичные и отражающие изменения в жизни слова и словоформы. Большую распространённость получили аббревиатуры и сокращения по первым слогам: шкраб - школьный работник, рабфак - рабочий факультет, рацпредложение - рационализаторское предложение, идея по улучшению чего-нибудь, гороно - городской отдел народного образования, ликбез - ликвидация безграмотности. В интеллигентной среде слова, составленные из сокращений, вызывали болезненную реакцию. Всё советское время будет сохраняться тенденция к подобным словам: ширпотреб - товар широкого потребления, аналог нынешнего масс-маркета, индпошив - одежда индивидуального пошива.

В самом начале советской эпохи появилось слово «выходные», которым стали обозначать дни отдыха. До революции работники отдыхали в праздничные дни своей веры: или воскресенье, или субботу, или пятницу. Сетчатый мешок, который стал распространяться в конце девятнадцатого века, наконец, получил название - «авоська». Его с собой начали носить на «авось», постоянно - вдруг удастся что-то купить.

«Милиция» изменила значение с народного ополчения на органы исполнительной власти. Появился «ударник труда» - человек, который особенно самозабвенно и продуктивно трудится. «Области» и «районы» стали применяться по отношению к административным территориям. Сильно изменилось построение предложений. В публицистический и канцелярский стиль стало входить много безличных предложений, где действие происходило словно само собой, а значит, стали использоваться много отглагольных существительных.

Именно в советское время стали общепринятыми и почти нейтральными такие конструкции, как «Ожидается повышение температуры воздуха» вместо менее обезличенного «Температура воздуха, по прогнозам, повысится». В объявлениях появляется «убедительная просьба» сделать то или иное.

Отдельное влияние оказали всеобщая грамотность и экономия на букве Ё: её на письме обычно обозначали буквой Е. В редкоупотребимых в быту словах в результате изменились произношение и порой ударение: берёста стала берестой, жёлчный - желчным, новорождённый - новорожденным, околёсица - околесицей, поблёкший - поблекшим.

Английский: никогда не исчезал с горизонта

Поток англоязычных слов шёл в разговорную речь практически весь двадцатый век. Так, в начале его начали заниматься «спортом» и играть в «футбол», «волейбол» и так далее. В середине - носили «бриджи» и рубашку-«поло». В конце - смотрели на видео «триллеры» и массово стали одеваться в «джинсы».

Много англицизмов пришло при необходимости развивать лексику, связанную с предпринимательством, в девяностые годы: бизнес, менеджер, офис. Очень часто иноязычные слова вытесняли не родные, а просто старые заимствования. Так, «хит» пришёл на смену «шлягеру», тот же «офис» - «конторе», а позже, в нулевые, англоязычный «мейкап» заметно потеснил французский «макияж».

В нулевые же в русский язык подтянулись слова из английского, связанные с активным использованием интернета, включая, собственно, само слово «интернет». В десятые стало популярным использовать англоязычные слова, связанные с модой (начиная с того, что франкоязычное слово «мода» пошло заменяться на «фэшн») и с культурой новой «красивой жизни» - не богатой или изысканной, а в стиле популярных блогов в инстаграме, одновременно небрежной и предельно аккуратной, балансирующей между уютом и стерильностью. Приметой этой красивой жизни стали североамериканские панкейки вместо русских оладушек, коворкинги вместо мастерских и воркшопы вместо мастер-классов; впрочем, и «мастер», и «класс» - корни тоже далеко не славянские.

Как всегда, любая волна изменений закончится тем, что действительно актуальное в быту закрепится, а остальное - забудется; как всегда, любая волна сопровождается (и будет сопровождаться) протестами и воскрешением давно чуть было не погребённых временем слов, только с новым, теперь ироническим оттенком. Какой поворот ожидает живой язык завтра, не знает никто. Только с мёртвыми всё ясно.

Язык откликается не только на глобальные исторические процессы, но и на мелкие повседневные нужды. .

6 июня, в день рождения великого поэта Александра Сергеевича Пушкина, отмечается День русского языка. Весь нынешний год проходит под знаком 100-летия русской революции, коренным образом изменившей жизнь миллионов наших соотечественников. Вместе с жизнью менялась и русская речь. «ВМ» решила проследить, что принесли в русский язык революционные потрясения 1917 года. Исторические события и явления общественной жизни оказывают значительное влияние на развитие языка. Что происходило с русской речью в начале XX столетия, в интервью «ВМ» рассказала доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова Лидия Малыгина (на фото).

XX век в истории России - век войн и революций. Какой была лексика эпохи потрясений? Как общество реагировало на изменения в языке?

В это время произошли глобальные миграции населения, возникла новая государственность, была проведена реформа орфографии, были сделаны шаги к всеобщей грамотности. Лексический состав языка изменился. Помните, как после 1905 года появились слова «товарищ», «смертник », «теплушка». Еще до Первой мировой войны слово «летчик» стали использовать вместо иноязычного слова авиатор; вместо кинематограф стали говорить кино. Драпать, беженец, сыграть в ящик, братание, мешочник, соглашатель, ловчить и другие… Множество новых слов появилось именно из-за войны 1914 года, событий 1917 года и гражданской войны.

Каковы характерные языковые приметы того времени?

Сокращения и аббревиатуры. Старшее поколение хорошо помнит: врио (временно исполняющий обязанности), зам, спец (сравните: военспец), главковерх (верховный главнокомандующий), командарм, земгор (союз земств и городов), РСФСР, НЭП, ГПУ, нарком, наркомат, Коминтерн, губчека, продналог, домкомбед, Донбасс. Возникали даже пародии: «замкомпоморде» - заместитель комиссара по морским делам. Писатель, лингвист Лев Васильевич Успенский, например, работал дивчертом - дивизионным чертежником.

Но подобных сокращений нет в современном русском языке.

Да, они не прижились благодаря тому заслону, который неизбежно встает перед словами, которые нарушают стройность и благозвучие русской речи. В рассказе «Сожитель» писатель Алексей Николаевич Толстой высмеивает революционное заимствование «мандат» (документ), показывает ассоциации с известным тогда «срамным» словом.

Какие еще были необдуманные и недолговечные нововведения Октября 1917 года?

Любовь к аббревиатурам высмеивал еще Владимир Маяковский в стихотворении «Прозаседавшиеся». Помните? «Пришел товарищ Иван Ваныч?» - «На заседании А-бе-ве-ге-де-е-жезе-кома». К сожалению, и сегодня длинные и сложные названия государственных учреждений - бич российских городов. Канцелярит настолько прочно вошел в нашу повседневную жизнь, что журналисты и пользователи интернета составили список самых нелепых, смешных и непроизносимых аббревиатур - названий госучреждений. Например, ЦМАМЛС - Центральный московский архив-музей личных собраний; или ВСЕГЕИ - Всероссийский научно-исследовательский геологический институт. Что остается делать его сотрудникам? Только произносить ВСЕГЕИ.

Другая аббревиатура - ВНИОПТУСХ - Всероссийский научно-исследовательский институт организации производства, труда и управления в сельском хозяйстве. Сотрудники так и представляются по телефону: «Я замглавбуха из ВНИОПТУСХа». Аббревиатура ГУЗМОМОЦПБСПИДИЗ - Государственное учреждение здравоохранения Московской области Московский областной центр по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями. Серьезное учреждение, но просто язык не поворачивается его так назвать.

Звучит нелепо, а встречались ли раньше благозвучные аббревиатуры серьезных государственных учреждений?

Конечно. Помните стихотворение Зинаиды Гиппиус «Сейчас»? Там мы находим такие строки: «Уж разобрал руками черными Викжель пути». Викжель. Какое благозвучное слово. А ведь это всего-навсего Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников.

А какие имена давали детям!

Действительно, после Октябрьской революции в Советской России детям было модно давать самые невообразимые имена. В словаре русских личных имен Никандра Петровского можно отыскать следующие популярные имена той эпохи: Даздраперма (от лозунга «Да здравствует Первое мая»), Ревдит - («Дитя Революции»), Пофистал - («Победитель фашизма Иосиф Сталин») и даже Перкосрак («Первая космическая ракета»). Но были среди странных революционных имен и такие, которые затем прижились. Ими потом еще долго называли малышей. Например, Владлен (сокращенно Владимир Ленин) или Нинель (это тот же Ленин, только наоборот), Ким (Коммунистический интернационал молодежи).

Да-да, помним: Вилена (также от Владимир Ильич Ленин), Касэма (аббревиатура от «Коммунистический союз молодежи»), имена Революция, Баррикада…

Слова «испанка» (грипп), «культурник», «сыпняк» появляются после 1919-го; во всеобщее употребление входят прямые заимствования: коррупция, контакт, анкета; активно начинают использоваться семантически переосмысленные заимствования: изолировать, базироваться, доминировать, пошиковать, танцульки.

1921 год - это начало НЭПа. Как меняется жаргон городского дна?

Слова «заначка» (припрятанный капитал), «трепаться» (валять дурака на допросе), «подначивать» (подзадоривать, провоцировать на разговор), «замести» (изобличить, поймать на чем-либо) и другие впервые входят в разговорную речь.

Почему эти слова сохранились в современном языке?

Еще советский лингвист-русист Владимир Викторович Колесов обратил внимание на то, что «каждое из подобных слов сегодня используется в значении более широком, чем то, в каком пришло оно из жаргона». Именно расширение значения позволило слову сохраниться в просторечии.

А заимствования использовались в те годы?

Да, в речи начинают активно использоваться не всегда понятные, но такие привлекательные иностранные слова. В сознании говорящих они были связаны с «ветрами перемен». При этом опрос красноармейцев в 1925 году показал, что они не знали значения слов: блокада, десант, ветеран; им были почти незнакомы слова: демобилизация, моральный, премировать, многие даже плохо расшифровывали аббревиатуру СССР. Любопытно, что при этом были хорошо узнаваемы слова: резолюция, кооператив, дезертир, бастовать, шпион; всем без исключения были ясны слова: армия, трибуна, программа, политрук, заем, кутузка, реквизиция.

В послереволюционной эпохе 1920-х годов было желание классово противопоставить «пролетарский» язык «интеллигентно-буржуазному», «монархическому»?

Да. Обратите внимание на активное переименование. Филологи скажут: «Особую идеологическую значимость обретает в это время лингвистическая проблема номинации (то есть называния). На это обращал внимание еще профессор Л. И. Скворцов. Партийно-правительственная олигархия стремилась воздействовать на общественное сознание именно через лексику языка. Зачем было нужно переименование? Во-первых, таким образом прерывалась связь с дореволюционным прошлым. Это была попытка уничтожить преемственность во многих сферах жизни. Во-вторых, таким образом предавалось забвению все то, что могло напоминать о царской России, например, о ее символике. В-третьих, создавалось впечатление полного обновления всех сторон жизни общества. В-четвертых, перемена наименований должна была демонстрировать существенные изменения самого объекта номинации (то есть называния). Вывод: с переменой названий возникала иллюзия постоянного качественного изменения в самом обществе.

А какие новые слова и выражения появляются и закрепляются в языке в соответствии с партийной установкой?

Стахановец, бригада коммунистического труда, ударник, передовик, колхозник. Административно-территориальные единицы переименовываются: не губерния, уезд, волость, а республика, область, район. Названия государственных учреждений меняются: вместо совета министров, министерств, департаментов, коллегий появляются совнарком, совнархоз, наркоматы, райсоветы, сельсоветы, исполкомы. Воинские звания тоже изменяются. До 40-х существуют они в переименованном виде. Не солдат, офицер, майор, полковник, генерал, а красноармеец или красногвардеец, командир, комвзвода, комэска, комполка, комдив, командарм. Вместо полицейский (урядник, городовой, околоточный) - милиционер, участковый, оперуполномоченный.

Переименовать решили, кажется, все…

Даже клички животных изменились. Например, колхозных быков называли Буржуями или Кулаками. У колхозов и совхозов появились яркие идеологизированные наименования: „Заря коммунизма“, „Путь к коммунизму“, „Рассвет“, „Большевик“. Лингвисты, в частности М. В. Горбаневский, обратили внимание на то, что в первые послереволюционные годы переименования совершались по принципу контраста: Дворянская улица - улица Деревенской Бедноты, Мещанская - Гражданская улица, Ружейная - улица Мира, Архиерейская - улица Льва Толстого, Французская набережная - набережная Кутузова. Это, видимо, позволяло отделиться от всего одиозного.

Важную роль в процессе переименования стало играть прилагательное „красный“?

Да, у этого слова после Октябрьской революции появилось „революционное значение“ - „новый, революционный, социалистический“. Прежнее, „старорежимное“ значение этого прилагательного - „красивый, живописный“ и „расположенный на солнечной стороне“: Красное Село, Красный Стан, Красная Горка, Красный Рог. Это привычные названия, после революции к ним добавились новые, „революционные“ названия заводов, населенных пунктов, колхозов и других объектов: Красный Октябрь , Краснодар , Красная Нива, Красный Путь, Красный Текстильщик, Красный Строитель, Красный Профинтерн, Красный Торфяник и прочие.

Название Красной площади - главной площади страны - удачно вписалось в „новую эру“!

Оно также обрело новый идеологический смысл. Кстати, впоследствии Булат Окуджава в своих стихах дополнил этот смысл негативным подтекстом:

А ты, генералиссимус прекрасный,

Еще лежишь на площади на Красной?

Уж не от крови ль красная она?

Изменения в языке казались современникам опасными. В целом русский язык серьезно по-страдал за время революции. Многое подвергалось „безжалостному изуродованию“, „беспощадному исковерканию“. Уже в 1925 году в дискуссии, посвященной культуре речи, уважаемые российские филологи Лев Владимирович Щерба и Лев Петрович Якубинский били тревогу, говорили о том, что русский язык переживает „достаточно смутное время“: „Язык стал крайне небрежен, неряшлив и стал пестрить иностранными словами и оборотами больше, чем это было раньше“.

Миллионы интеллигентов вместе со своими семьями вынуждены были проститься с Родиной. Почему речь эмигрантов была такой вычурной? Например: „Как почивали, сударыня?“, „Не изволите ли откушать с нами, барышня?“

Это был великий и трагический „русский исход“. Современные носители русского литературного языка владеют и книжной, и разговорной нормой, то есть обеими разновидностями русского литературного языка. Русские эмигранты первой волны, покинувшие Россию после октября 1917 года и в период Гражданской войны, этим похвастаться не могли. Они не стремились стать „настоящими французами“ или „настоящими немцами“, потому что считали пребывание в чужой стране временным испытанием. Русская эмиграция первой волны сформировала тезис: эмиграция не живет на родине, но она живет в родном языке.

Эмигранты, в числе которых были И. Бунин, А. Куприн, И. Северянин, Ф. Шаляпин, С. Рахманинов - „цвет нации“, - видели свою миссию в том, чтобы сберечь ценности и традиции русской культуры, сохранить великий русский язык, доставшийся им в наследство от XIX века. Проблема была в том, что представители дворянского сословия (философы, писатели, поэты, музыканты, художники, инженеры, зодчие, врачи, адвокаты, офицеры) и их потомки практически не знали русской разговорной речи. Они даже в повседневной жизни говорили на книжном языке, который был распространен в аристократических кругах в дореволюционные годы. Летчика долгое время называли авиатором, зарплату - жалованьем и так далее.

Эмигранты ужасались „порче“ русского языка в Советской России?

Лидия Евгеньевна Малыгина - кандидат филологических наук, научный руководитель системы дистанционного обучения WWW.LIKBEZ.ORG, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова.

СЛОВАРЬ СОХРАНИТ ЛИШЬ ТО, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ НУЖНО

На наш портал регулярно приходят вопросы о заимствованных словах. В основном они касаются правописания. „Блогер“ - с одной „г“ или с двумя? „Флешмоб“ и „хештег“ - слитно или через дефис, через „е“ или через „э“? Часто спрашивают и об ударениях. И чаще всего, кстати, вопросы касаются слова „маркетинг“. Один студент написал, что его преподаватель пообещал снижать оценку тем, кто говорит „маркЕтинг“: ведь в английском языке в этом слове ударение падает на первый слог. Мы ответили, что какие-то заимствованные слова сохраняют ударение, а какие-то меняют. Таких примеров много: скажем, в словах „ноутбук “ и „хоккей“ в английском языке ударение тоже приходится на первый слог. Помню интересный вопрос про слово „катой“ - так в Т аиланде называют мужчин, поменявших пол. Как его склонять - по мужскому роду или по женскому? Внешняя форма похожа на мужской род - как „герой“. А значение связано скорее с женщиной.

А самые распространенные вопросы касаются того, нужны ли нам вообще заимствованные слова. Например, зачем нам „маффин“, если есть прекрасное русское слово „кекс“. Здесь видны два заблуждения. Во-первых, „маффин“ - не просто кекс, а особая его разновидность. Заимствования не обедняют язык, а, напротив, обогащают, помогают точнее описывать действительность. А во-вторых, слово „кекс“ заимствовано из того же самого английского языка, что и „маффин“. У многих привычных нам слов иностранное происхождение: „хлеб“ - скорее всего, из германских языков, „лошадь“ и „собака“ - из тюркских, не чуждая мне „грамота“ - из греческого.

Точно сказать, сколько в русском языке исконно русских слов, невозможно. Ведь иноязычным у слова может быть только корень. „Компьютер“ пришел к нам из английского, а вот „компьютерный“ и „компьютерщик“ образованы уже в русском языке при помощи русских суффиксов.

В нашей истории были „всплески“ заимствований. Принятие православия и распространение письменности, когда многие слова заимствовались из старославянского языка - языка богослужебных книг (»священный», «надежда», «враг»). «Великий путь из варяг в греки», по которому путешествовали и скандинавские, греческие, тюркские слова. Эпоха Петра I - экспансия немецкой и голландской лексики. Начало XIX века - наплыв французских слов. Последний пик заимствований, на этот раз английских, был пройден в конце XX - начале XXI века. Сейчас, мне кажется, наступает период затишья. Язык начинает инвентаризацию. И если иноязычное слово в языке остается - значит, оно действительно нужно.

Молодежный сленг

Изи - что-то легкое и простое, даже слишком. От английского easy (легко).

Хайповый - модный, в теме. Хайп - то, что сейчас модно.

Хард - «винт», винчестер, жесткий диск (от англ. hard disc drive); либо компьютерное оборудование, «железо», аппаратное обеспечение (от англ. hardware).

Уголовное арго

Медвежатник - вор, специализирующийся по кражам из сейфов.

Мокруха - убийство.

Легавый - сыщик.

Бомбить - грабить.

Русские происходят от славян, которые все когда-то говорили на одном языке. Относительно одном, потому что этот праславянский язык был внутренне неоднородным. С расселением славян на больших территориях единство вообще разрушилось. Новые условия обитания рождали новые слова, произношение подпадало под влияние разноязычных соседей, географическая разобщенность направляла славянские народы по неодинаковым путям. Древний язык существовал только в устной форме: первобытные славяне не знали письменности. Различия в словаре, грамматике, фонетике стали такими, что славяне перестали понимать друг друга: праславянский язык умер, расколовшись на новые языки.
С принятием христианства в Восточной Европе встала задача объединить славянские языки, чтобы всем славянам рассказать о Христе.
24 мая 863 года в граде Плиске, тогдашней столице Болгарии, солунские братья Кирилл и Мефодий провозгласили изобретение славянской азбуки. Замысел их был великолепен, труд поразителен, а результаты выше самых смелых ожиданий. Претерпев ряд изменений, кириллица живет и по сей день у нас, болгар, сербов и других народов.
Детище мудрецов, этот книжный старославянский язык является одним из прекраснейших языков. Первоучители славян старательно отбирали «краснейшие слова» у разных славянских народов, по возможности понятные всем славянам. Язык приспосабливался к отвлеченным рассуждениям, выразительным описаниям, повествованиям. Успех старославянского языка не столько в возрождении общих черт, сколько именно в «устроении», ведь славянские языки в бесписьменной доистории были без порядка, стройности, устойчивости.

Есть ли в этом тексте лингвистические термины? Если есть то какие?

В культурном центре «Онежский» в рамках совместного проекта сайта «Теории и практики» и департамента культуры города Москвы «Городской лекторий» состоялась лекция главного редактора портала «Грамота.ру», кандидата филологических наук Владимира Пахомова. Он рассказал, как в истории русского языка менялось правописание, почему употребление слов «звонит» с ударением в первом слоге и «кофе» в среднем роде не является показателем безграмотности и почему бессмысленно запрещать иностранные слова. «Лента.ру» публикует основные тезисы его выступления.

Как слышим и что пишем

В представлении большинства людей очень часто смешиваются два разных понятия: язык и правописание (орфография). Поэтому русский язык нередко воспринимают просто как набор правил, причем кем-то когда-то придуманных и случайным образом систематизированных в учебниках и справочниках. Многие искренне верят, что, если человек правила выучил, это означает, что он знает родной язык.

На самом деле правила правописания - это не сам язык, а его оболочка. Их можно сравнить с оберткой, в которую завернута шоколадная конфета (она в данном случае подобна языку). И в школе в основном изучают именно правила правописания, а не язык. Писать грамотно еще не означает безупречно владеть русским языком. Доктор филологических наук Игорь Милославский справедливо отмечает, что «уровень владения родным литературным языком определяется способностью человека точно и полно понимать все, что он читает или слышит, а также его умением выразить абсолютно ясно свои собственные мысли и чувства в зависимости от условий и адресата общения». Подчеркну: язык и правописание - совершенно разные вещи.

В правилах правописания нет ничего специально кем-то придуманного. Наша орфография стройна и логична. 96 процентов написаний русских слов основаны на одном-единственном принципе - главном принципе русской орфографии. Это морфологический принцип, суть которого состоит в том, что каждая морфема (приставка, корень, суффикс, окончание) пишется одинаково несмотря на то, что в разных словах может произноситься по-разному. Например, мы говорим ду[п] и ду[б]ы, но пишем этот корень одинаково: дуб.

Как матросы меняли русский алфавит

В истории русского языка было всего две реформы графики и орфографии. Первая проведена Петром I в 1708-1710 годах. В большей степени она касалась графики: было узаконено написание прописных (больших) и строчных (маленьких) букв, из русского алфавита убраны лишние буквы и упростилось написание остальных. Вторая произошла в 1917-1918 годах. Это уже была реформа и графики, и орфографии. В ходе нее убраны буквы Ѣ (ять), Ѳ (фита), I («И десятеричное»), твердый знак (Ъ) на конце слов. Кроме того, были изменены некоторые правила правописания. Например, в родительном и винительном падежах прилагательных и причастий окончания -аго, -яго заменялись на -ого, -его (например, стараго - старого), в именительном и винительном падежах множественного числа женского и среднего родов -ыя, -ія - на -ые, -ие (старыя - старые).

Кстати, инициаторами этой реформы были вовсе не большевики. Изменения в русской орфографии назревали давно, подготовка началась еще в конце XIX века. Орфографическая комиссия при Императорской академии наук начала работать в 1904 году, а первый проект представлен в 1912-м. Некоторые предложения ученых были очень радикальными: например, на конце слов предлагалось убрать не только твердый знак (Ъ), но и мягкий (Ь). Если бы это предложение приняли (впоследствии лингвисты от него отказались), то мы сейчас писали бы не «ночь», а «ноч».

В мае 1917 года проект реформы был одобрен Временным правительством. Предполагалось, что переход на новую орфографию пройдет постепенно, какое-то время будут считаться правильными и старое написание, и новое. Но захватившие власть большевики подошли к этому вопросу в свойственной им манере. Новые правила вводились немедленно, а в типографиях отряды революционных матросов изымали «отмененные» литеры. Это привело к казусу: литеру твердый знак (Ъ) тоже отбирали несмотря на то, что его написание в качестве разделительного знака внутри слов сохранялось. Поэтому наборщикам приходилось использовать апостроф (’), так возникли написания типа с’езд.

Принятие в 1956 году официально действующих до сих пор правил русского правописания не являлось реформой орфографии: в тексте содержалось не много изменений. Например, теперь нужно было слова «панцирь», «цирюльник», «цинга», «циновка» писать с буквой «и» вместо «ы», «по-видимому», «по-прежнему» через дефис вместо принятого ранее слитного написания, утверждались написания «чёрт», «идти», «прийти» - вместо «чорт», «итти», «придти».

Заец и парашут

Следующая серьезная реформа правописания в русском языке намечалась на 1964 год. Многим лингвистам была очевидна неполнота и некоторая противоречивость правил 1956-го, которые изобиловали огромным числом исключений. Идея состояла не в том, чтобы упростить русскую орфографию, а в том, чтобы сделать ее еще стройнее, системнее и логичнее, облегчить усвоение в школе. Это было важно как для учителей, которые и в 1960-е годы часто жаловались на невысокую грамотность школьников и нехватку часов на изучение русского языка, так и для государства. Почему, например, предлагалось писать «заец»? Смотрите, мы же пишем «боец» - «бойца», «бойцу». В спорном слове тоже исчезает гласная: «зайца», «зайцу», так почему бы не писать «заец» по аналогии с «боец»? Иными словами, речь шла не об упрощении ради упрощения, а об устранении неоправданных исключений. К сожалению, после смещения Хрущева новые руководители страны, у которых была «аллергия» на идеи своего предшественника, свернули уже подготовленную реформу.

Вновь о необходимости упорядочить правила русской орфографии заговорили уже в конце 1990-х годов. Изменилась страна, изменилось время, и многие правила 1956 года стали выглядеть не только устаревшими, но и откровенно нелепыми. Например, в советские годы, в соответствии с идеологическими установками, армию СССР требовалось именовать исключительно Вооруженными Силами. В то же время при написании названий армий социалистических стран с большой буквы писалось только первое слово - Вооруженные силы, а армии капиталистических государств, стран НАТО можно было называть только вооруженными силами.

Кроме того, появилось много новых слов, их первых частей: медиа, интернет, веб, бизнес. Поэтому Орфографическая комиссия РАН начала работу над новой редакцией правил правописания, с актуальными для современной письменной речи примерами. Лингвисты обсуждали изменения в написании отдельных слов (многим памятна дискуссия о словах «парашют», «брошюра», «жюри», которые предлагалось писать с «у», впоследствии от этой идеи языковеды отказались). Увы, работа лингвистов не вполне добросовестно освещалась в СМИ, журналисты говорили о будто бы готовящейся «реформе языка» и т.д. В результате общество отнеслось к работе Орфографической комиссии крайне негативно, поэтому подготовленный ей проект новой редакции правил русского правописания не был утвержден и свод 1956 года остается общеобязательным до сих пор.

Однако труд Орфографической комиссии не пропал даром, его итогом стал полный академический справочник «Правила русской орфографии и пунктуации», вышедший в 2006 году, а также академический «Русский орфографический словарь» под редакцией доктора филологических наук Владимира Лопатина - самый полный орфографический словарь современного русского языка. Изменений по сравнению с правилами 1956 года в них немного. Например, отглагольное прилагательное «считаный», которое раньше было исключением и писалось с двумя буквами «н», теперь подведено под общее правило и пишется с одной «н», в то время как причастие - с двумя (считаные минуты и считанные бухгалтером деньги, ср.: жареная картошка и жаренная на сковородке картошка).

ЗвОнит или звонИт?

Мы поговорили о том, как часто меняется правописание. А как часто меняется русский язык? Постоянно, ведь русский язык - живой язык, а не меняются только мертвые языки. Изменения в языке - нормальный процесс, которого не надо бояться и считать деградацией, разрушением языка.

Меняется место ударения в словах. Возьмем самый знаменитый пример с глаголом «звонить», все равно ни один разговор о языке без него не обходится. Некоторые носители языка демонстративно изображают мучительные страдания, услышав ударение звОнит (притом что сами совершают аналогичные орфоэпические ошибки, совершенно не замечая этого, например говорят свЕрлит вместо нормативного сверлИт), а журналисты по отношению к ударению звОнит употребляют любимый штамп «лакмусовая бумажка безграмотности». Между тем лингвистам известно о наличии в языке такого явления, как перемещение ударения у глаголов на -ить в личных формах с окончания на корень (этот процесс начался в конце XVIII века). Какие-то глаголы уже прошли этот путь. Например, когда-то говорили: грузИт, варИт, катИт, курИт, платИт. Сейчас мы говорим: грУзит, вАрит, кАтит, кУрит, плАтит.

Фото: Александр Поляков / РИА Новости

Знание этой тенденции дало авторам вышедшего в 2012 году «Большого орфоэпического словаря русского языка» основания зафиксировать вариант вклЮчит (запрещавшийся ранее) в качестве допустимого (при строгой литературной норме включИт). Нет сомнений, что этот вариант, уже прошедший путь от запрещаемого до допустимого, продолжит движение в сторону единственно возможного и рано или поздно вытеснит старое ударение включИт, подобно тому как некогда новый вариант плАтит вытеснил старое ударение платИт.

Тот же самый процесс происходит и с глаголом «звонить». Он тоже пошел бы по этому пути, но мы - носители языка - его не пускаем. Образованная часть общества относится к варианту звОнит резко негативно, и именно поэтому он пока не включен в словари в качестве допустимого (хотя еще в 1970-е лингвисты писали, что запрет ударения звОнит носит явно искусственный характер). Сейчас, в 2015 году, нормативно только звонИт. Но знание орфоэпического закона, о котором сказано выше, дает основания утверждать, что так будет не всегда и ударение звОнит, скорее всего, рано или поздно станет единственно правильным. Не потому, что «лингвисты пойдут на поводу у безграмотных людей», а потому, что таковы законы языка.

В процессе эволюции языка нередко меняются лексические значения некоторых слов. Корней Чуковский в своей книге «Живой как жизнь» приводит любопытный пример. Известного русского юриста А.Ф. Кони в последние годы жизни (а умер он уже при советской власти в 1927 году) очень возмущало, когда окружающие употребляли слово «обязательно» в новом значении «непременно», хотя до революции оно означало только «любезно», «услужливо».

Почему языки упрощаются?

Язык меняется на грамматическом уровне. Известно, что в древнерусском языке было шесть типов склонения существительных, а в современном русском осталось три. Было три числа (единственное, двойственное и множественное), осталось только два (единственное и множественное).

И здесь стоит сказать о еще одной интересной закономерности. Мы знаем, что эволюция - это путь от простого к сложному. Но в языке все наоборот. Эволюция языка - это путь от сложных форм к более простым. Грамматика современного русского языка проще, чем древнерусского; современного английского - проще, чем древнеанглийского; современного греческого - проще, чем древнегреческого. Почему так происходит?

Я уже сказал, что в древнерусском языке было три числа: единственное, двойственное (когда речь шла только о двух предметах) и множественное, то есть в сознании наших предков предметов могло быть один, два или много. Сейчас в русском только единственное число или множественное, то есть может быть один предмет или несколько. Это более высокий уровень абстракции. С одной стороны, грамматических форм стало меньше и произошло некоторое упрощение. С другой - категория числа с появлением разграничения «один - много» стала более стройной, логичной и четкой. Поэтому эти процессы не только не являются признаком деградации языка, но, наоборот, свидетельствуют о его совершенствовании и развитии.

Из мужского рода - в средний

Многие люди неверно представляют себе работу лингвистов. Одни считают, что они выдумывают правила русского языка и заставляют общество по ним жить. Например, все говорят «убить паука тапком», а лингвист утверждает, что так говорить нельзя, потому что слово «тапка» женского рода (правильно будет: «убить паука тапкой»). Некоторые полагают, что лингвисты упрощают норму в угоду малообразованным людям и включают в словари безграмотные варианты вроде кофе в среднем роде.

На самом деле лингвисты не придумывают языковые нормы, они их фиксируют. Наблюдают за языком и записывают выводы в словари и энциклопедии. Ученые должны это делать независимо от того, нравится ли им тот или иной вариант или нет. Но вместе с тем они смотрят, отвечает ли вариант законам языка. В зависимости от этого помечают вариант как запрещенный или разрешенный.

Почему очень часто слово «кофе» употребляют в среднем роде? Только ли от безграмотности? Вовсе нет. Дело в том, что мужскому роду слова «кофе» сопротивляется сама система языка. Это слово заимствованное, неодушевленное, нарицательное, несклоняемое и оканчивающееся на гласную. В подавляющем большинстве такие слова в русском языке относятся к среднему роду. «Кофе» попало в исключения, потому что были когда-то в языке формы «кофий», «кофей» - мужского рода, они склонялись, как «чай»: выпить чая, выпить кофия. И вот памятником давно умерших форм и является мужской род слова «кофе», в то время как законы живого языка втягивают его в средний род.

И эти законы очень сильны. Даже слова, которые им сопротивляются, все равно со временем сдаются. Например, когда в 1935 году в Москве открылся метрополитен, СМИ писали: метро очень удобен для пассажиров. Выходила газета «Советский метро», а Утесов пел: «Но метро сверкнул перилами дубовыми, сразу всех он седоков околдовал». Слово «метро» было мужского рода (потому что «метрополитен» мужского рода), но постепенно «ушло» в средний род. Следовательно, то, что «кофе» становится словом среднего рода, происходит не от безграмотности людей, а потому, что таковы законы развития языка.

Кому мешают слова-иностранцы?

Также любой разговор о русском языке не обходится без обсуждения заимствования слов. Часто приходится слышать, что русский язык засоряется иностранными словами и срочно надо избавляться от заимствований, что, если не принять меры и не остановить поток заимствований, мы все скоро будем говорить на смеси английского с нижегородским. И эти мифы передаются из поколения в поколение.

Фото: Mary Evans Picture Library / Global Look

То, что русский язык немыслим без заимствованных слов, очень легко доказать. Достаточно привести примеры слов, которые нам кажутся исконно русскими, но на самом деле таковыми не являются. Так, еще в древнерусский язык из скандинавских языков пришли слова «акула», «кнут», «сельдь», «ябеда», из тюркских - «деньги», «карандаш», «халат», из греческого - «грамота», «кровать», «парус», «тетрадь». Даже слово «хлеб», очень вероятно, является заимствованием: ученые предполагают, что его источник - готский язык.

В разные эпохи в русском языке обычно преобладали заимствования из какого-то одного языка. Когда во времена Петра I Россия строила флот, чтобы «прорубить окно в Европу», к нам пришло множество слов, связанных с морским делом, при этом большая часть - из голландского языка (верфь, гавань, компас, крейсер, матрос), ведь именно голландцы в то время считались лучшими корабельными мастерами и многие из них работали на российских верфях. В XVIII-XIX веках русский язык обогатился названиями блюд, одежды, украшений, предметов обстановки, пришедшими из французского языка: суп, бульон, шампиньон, котлета, мармелад, жилет, пальто, гардероб, браслет, брошь. В последние десятилетия слова в русский язык приходят в основном из английского языка и связаны они с современными техническими устройствами и информационными технологиями (компьютер, ноутбук, смартфон, онлайн, веб-сайт).

Сказанное отнюдь не означает, что русский язык такой бедный или жадный: он только принимает и ничего не отдает. Вовсе нет. Русский тоже делится своими словами с другими языками, но экспорт чаще идет не на Запад, а на Восток. Если сравним русский язык и казахский, например, то увидим, что в казахском языке очень много заимствований из русского. Кроме того, русский язык является посредником для очень многих слов, идущих с Запада на Восток и с Востока на Запад. Такую же роль играл в XVII-XIX веках польский язык, через который в русский пришло очень много слов (благодаря полякам мы говорим «Париж», а не «Пари», «революция», а не «революсьон»).

Если запретим иностранные слова, то просто-напросто остановим развитие языка. И вот тогда-то есть угроза, что мы начнем говорить на другом языке (например, на том же английском), ведь русский язык в этом случае не позволит нам выражать мысли полно и подробно. Иными словами, запрет на употребление иностранных слов ведет не к сохранению, а к уничтожению языка.

В современном мире заимствования слов из разных языков встречаются все чаще, и русский язык не исключение. С чем это связано? Иностранное заимствование — это хорошо или плохо? Почему идея создания универсального языка эсперанто оказалась неудачной? На эти и другие вопросы ответила Ия Нечаева, старший научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова и ученый секретарь Орфографической комиссии РАН.

— Расскажите, пожалуйста, в чем заключаются отличия между филологией и лингвистикой? Их часто путают, а иногда эти термины и вовсе используются как взаимозаменяемые.

— Филология — это совокупность гуманитарных наук, связанных с изучением языка, письменных текстов и словесного творчества. Происходит от греческого philologia — буквально «любовь к слову». Термин «лингвистика» (синоним — «языкознание») происходит от латинского слова lingua — «язык» и обозначает науку о естественном человеческом языке. Филология включает в себя языкознание, литературоведение, текстологию, источниковедение, палеографию (научная дисциплина, изучающая памятники древней письменности) и др.

Так что понятие филологии более широкое, чем понятие лингвистики.

— Заимствования слов из других языков — это, по вашему мнению, положительное или отрицательное явление? Или же это естественный процесс, скажем так, эволюция языка?

— Лексическое заимствование — это нормальное явление. Еще академик Яков Карлович Грот, выдающийся русский лингвист конца XIX века, внесший огромный вклад в упорядочение русского правописания, говорил, что «безусловная вражда к заимствованным словам не имеет разумного основания», а принятие чужих слов в язык — «процесс естественный и неизбежный». Встречаются, конечно, злоупотребления иноязычной лексикой, однако это следует расценивать как факт речи конкретных людей или факт речевой практики какого-то ограниченного периода времени (существуют, так сказать, «модные» слова и выражения). В любом случае это вещи преходящие. Язык сам постепенно очищается от всего, что ему не нужно.

— Как вы считаете, стоит ли использовать заимствованные слова, если есть их русские аналоги?

— Дело в том что заимствования приживаются в речи, как правило, как раз тогда, когда либо нет точных русских аналогов, либо точные аналоги представляют собой не слово, а более протяженную конструкцию, словосочетание. Обычно исконное и заимствованное слово, которые представляются нам синонимами, имеют какие-либо семантические или стилистические нюансы, отличающие их друг от друга. Ведь нельзя сказать, что, например, киллер — абсолютно то же самое, что убийца или даже наемный убийца.

Убивший старуху-процентщицу, не киллер.

Киллер — это и не тот, кто за хорошую мзду станет подсыпать кому-то яд в стакан или действовать подобным образом. Это профессионал, обладающий определенными навыками, владеющий современным оружием, который выполняет свою черную работу на заказ. Женщина, дама, сударыня, леди — это все разные понятия. Кинематографисты часто употребляют слово «картина» вместо «фильм», но это, скорее, профессиональное употребление, мы обычно так не говорим.

— В какой период русской истории иностранное заимствование было самым интенсивным?

— Существует несколько периодов интенсивного заимствования лексики в истории русского языка. Это, например, петровская эпоха, когда Россия «прорубила окно в Европу» и Петр начал строить русский флот (заимствования из голландского, немецкого и других языков), или эпоха Просвещения (преимущественно из французского), или 1990-е годы и начало 2000-х (заимствования преимущественно из английского и его американского варианта, но не только).

Трудно сказать, в какой период заимствование было самым интенсивным. «Осознание своей страны как части цивилизованного мира» является одним из условий принятия новых иноязычных слов, считает доктор филологических наук, профессор Леонид Петрович Крысин. В любом случае подобные «всплески» межъязыковой активности обычно бывают вызваны социальными или политическими причинами и связаны с потребностью общественного обновления. Язык прекрасно отражает нашу жизнь.

— В целом сильно ли восприимчив русский язык к иностранному заимствованию? Если да, то почему?

— Достаточно восприимчив. Несмотря на то что Россия на протяжении довольно длительных периодов своего развития была закрытой страной, иноязычные слова и понятия все равно проникали в язык. Но более активно этот процесс шел, конечно, в периоды большей открытости российского общества, при более интенсивном общении носителей русского языка с представителями других культур, чему в настоящее время способствует и бурное развитие информационных технологий.

Мы, сами того не замечая, соизмеряем результаты своих трудов сравнением с развитыми странами Запада (когда мы говорим «как в Европе» — это синоним положительной оценки какого-либо предмета или явления). А вместе с иностранными предметно-понятийными реалиями в нашу жизнь проникают и новые слова. В общем-то, ничего плохого в этом нет. Ревнители чистоты русского языка и борцы с иноязычными словами сами не замечают, что употребляют заимствования каждый день.

Иноязычные слова — это не только спикер (а также вице-спикер), мэр, префект, компьютер, блютус, интервью, тренд, пентхаус, шоу, хит, фастфуд и т.д., но и лифт, машина, автобус, трамвай, директор, актер, этаж, литература, математика, кабинет, зал, альбом, дата, центр, текст, тема и многие другие.

Многие из них — примеры иноязычных слов, которые ничем нельзя заменить.

— Какие слова, которые мы, как правило, считаем исконно русскими, на самом деле являются заимствованными?

— Частично я уже ответила на этот вопрос. Вспоминается, что в свое время многие пересказывали чье-то анекдотическое высказывание: «Зачем придумывают такие сложные названия, как сотовый телефон, не лучше ли употребить простое русское слово «мобильник»»? Но дело том, что хотя слово «мобильник» и образовано при помощи русского суффикса -ник, восходит оно к французскому слову mobile («мобильный», «подвижный»), а последнее, в свою очередь, к латинскому mobilis с тем же значением, то есть по своему происхождению является заимствованным. Многие обиходные вещи и понятия имеют иноязычные названия: чай, ванна, мода, шпилька, интерес, натура, пакет, характер... Трудно поверить, но с детских лет всем нам известное слово «тетрадь» также восходит к иноязычному первоисточнику, а именно: к греческому корню tetra, обозначающему числительное «четыре», поскольку первоначально тетрадью назывался листок, сложенный в четыре раза.

— Вспомним легенду о Вавилонской башне — разнообразие языков привело к непониманию и конфликтам между людьми. Как вы считаете, связаны ли языки с конфликтами сейчас?

— Эта легенда связана с представлением древних людей о том, что первоначально после Всемирного потопа все люди говорили на одном языке, только после того как Бог создал новые языки, люди рассеялись по всей земле. Я думаю, что очень часто конфликты возникают у людей, всю жизнь говорящих на одном языке, и общность языка отнюдь не помогает им понимать друг друга.

Конфликты, скорее, связаны с ментальными или религиозными различиями, с противоречиями в системе ценностей и, конечно, интересов, а не с языком.

— К каким проблемам может приводить недопонимание между людьми, вызванное тем, что они говорят на разных языках?

— Ну, даже запятая, как известно, может иметь судьбоносное значение (казнить нельзя помиловать). Конечно, нужно добиваться правильного понимания иноязычного текста. Но, как мы знаем, выражение «говорить на разных языках» имеет и переносный смысл и означает «понимать вещи по-своему, отлично от собеседника, не находить точек соприкосновения». Проблема языкового барьера решается с помощью адекватного перевода, а вот с ментальными различиями сложнее.

Что касается заимствованных слов, то их непонятность для собеседников может приводить к курьезам в общении. Вспоминается юмористическое стихотворение В. Маяковского «О фиасках, апогеях и других неведомых вещах»:

Акуловкой получена газет связка.
Читают.
В буквы глаза втыкают.
Прочли:
— «Пуанкаре терпит фиаско».
Задумались.
Что это за «фиаска» за такая?

— Реально ли появление в будущем некого единого «мирового языка» наподобие эсперанто? С чем связано то, что эсперанто так и не удалось стать универсальным международным языком?

— Не думаю, что это реально. Неуспех эсперанто с тем и связан, что это искусственный язык. Национальные языки, на которых мы говорим, имеют естественное происхождение. Их никто не придумал, они возникли и развивались под влиянием объективных обстоятельств. Попытки насильственно навязать что-либо языку редко приводят к успеху. Даже из придуманных новых слов закрепляются в языке лишь единицы (но это, конечно, не касается специальной терминологии). Национальный язык отражает национальную культуру, отказ от него означает отказ от своей национальной идентичности.

Кроме того, «мировой язык», коли на то пошло, мало создать — надо еще им овладеть.

Но ведь страны и населяющие их этносы очень отличаются по уровню своего развития, по уровню образованности населения и т.п. Так что это нереалистично.

— Сейчас языком международного общения является английский, все большее распространение получают китайский и испанский языки. Как вы считаете, изменится ли лингвистическая «расстановка сил» через 25-30 лет?

— Думаю, что китайский может получить относительно большее распространение (в связи с усилением роли этой страны на политической арене и потребностью в межнациональном общении), но английский вряд ли утратит свое значение. Испанский и сейчас занимает второе место в мире — на этом языке, кроме Испании, говорит большинство южноамериканских и центральноамериканских стран.

25-30 лет — совсем небольшой период времени для истории, каких-либо радикальных изменений в этом плане вряд ли стоит ожидать.

Хотя, вообще, прогнозы — дело неблагодарное.